– Это ни о чем не говорит. Мало ли чего вы не чувствуете. Кстати, заряда осталось часов на пять, и это если не смотреть видео. А сети у вас, разумеется, нет…
Следующий час Ринка откровенно наслаждалась, показывая Герману фокусы – скачанное с ютуба видео, собственные записи, фотографии Москвы, подружек, универа, Петечки…
Почему-то Петечка произвел особенно сильное впечатление. Герман даже спросил:
– Так вы были замужем?
– Нет. Я не собиралась выходить замуж минимум до окончания университета.
Почему-то при этих словах Герман вроде как просветлел лицом. Наверное, если бы она была замужем, у Людвига могли возникнуть проблемы…
Тут посмурнела сама Ринка. Проблемы гада чешуйчатого ее не касаются. Для него она не человек, а… не важно, короче. Он для нее – тоже. Экспонат, вот. Мутант подопытный! И она не будет о нем думать!
На универ Герман тоже смотрел глазами, по форме приближающимися к правильной сфере. Еще бы чуть – и выскочили. А к концу познавательной беседы герр генерал выглядел и вовсе придавленным. Что ж, план удался. Наверное. По крайней мере, ее восприняли всерьез. А напоследок спросили:
– Вы уверены, что хотите вернуться туда? Здесь вы – герцогиня, а там…
– Там я дома, Герман. Там мои родные и все, кого я люблю.
– Все еще может измениться. Вы вышли замуж, вскоре можете родить детей.
– В нашем мире, Герман, девушка выходит замуж за того, кого любит, а не потому, что ее принудили. К тому же для вашего друга я – всего лишь одна из многих, и вряд ли он даже заметит мое отсутствие.
– Вы зря обижаетесь на Людвига. Поверьте, не его вина в том, что ему пришлось спешно вас покинуть.
– Разумеется. Спецзадание по поимке опасных террористов, и на самом деле его зовут Бонд, – хмыкнула Ринка. – Прошу вас, Герман. Не будем об этом.
Тот лишь укоризненно покачал головой и распрощался.
А сумку забрал с собой.
Ринка злорадно подумала, что ее подарочек сегодня не одному Герману испортит ночной сон. И завтра. И послезавтра. А нечего потому что, вот!
На этой оптимистической ноте она отправилась спать, предварительно позвав Магду. Все же местная одежда с пуговками на спине – изобретение дьявола, хоть и безумно красива.
Ей снились кошмары. Она знала, что спит, что все это уже было – и закончилось, но от этого не становилось легче.
Ей снился дуэт Людвига и Смерти, а слушателем был город. Незнакомый, но очень милый и уютный европейский городок с замком, узенькими улочками и ухоженными предместьями. По улочкам маршировали игрушечные солдатики, над замком реяли флаги, игрушечные пушки выпускали ядра-орешки, откалывая от пряничного замка кусочки глазури. А Людвиг со своей спутницей летали вокруг на золотом драконе и дирижировали невидимым оркестром.
«Вагнер, это Вагнер», – во сне подумала Ринка. Откуда в чужом мире Вагнер и его «Кольцо Нибелунгов»? И почему игрушечные человечки падают, падают, а музыка становится все тревожнее и пряничный замок чернеет? Как странно! Почему Людвиг это не остановит? Ему же не нравится!
И вдруг он оглянулся. Уставился прямо на Ринку синими, полыхающими, словно газовая горелка, глазами. Заглянул в самую душу. И, подняв руки, остановил оркестр.
Музыка смолкла.
Несколько мгновений слышались выстрелы, крики, грохот.
А потом смолкли и они. Пряничный замок выцвел, истончился – и от него кругами, словно от брошенного камня, стал расползаться туман. Неправильный, серый туман, и в этом тумане прыгали, извивались и клацали зубами призрачные твари, похожие то на пауков, то на змей, то на волков, то вовсе ни на что не похожие.
Замок, город, предместья и игрушечные солдатики с пушками рассыпались пылью, и все стало серым, мертвым и странным – и замок, и дома, и деревья. Искореженные. Не мертвые и не живые. Застывшие и изменчивые.
Людвиг криво усмехнулся, и его лицо превратилось в белоснежный череп, оскаленный, с мертвенно-синим огнем в глазницах.
И снова зазвучала музыка.
Вагнер. Тема проклятия из «Кольца Нибелунгов». Только сопровождение играл не оркестр, а фортепиано. И пел какой-то странно-скрипучий баритон.
Это так не подходило к сну с драконами и Смертью, что Ринка открыла глаза и села на постели.
Отчаянно болела голова, подташнивало, перед глазами плыло – и по-прежнему слышалась музыка. Вагнер и скрипучий голос.
– Магда, – тихонько позвала она, не понимая: проснулась уже или ей снова все снится?
Рыжая не отозвалась, зато послышалось вопросительное:
– М-р-мя? – и откуда-то из подушек к Ринке на колени запрыгнула Собака, потерлась о руки.
– Ты тоже это слышишь? – спросила Ринка, имея в виду музыку.
Кошка зевнула, показывая, что на такую ерунду она не обращает внимания. И вообще, приличные девушки в такое время спят и кошкам спать не мешают.
Ринка легла обратно. Обняла кошку. Несколько минут пялилась в потолок.
Музыка не прекращалась. Снова Вагнер, только тема другая. Все же музыка настоящая, решила Ринка. Но кто тут может играть по ночам?
Встав с постели, она накинула шаль и тихо-тихо, на цыпочках, пошла к двери. Выглянула. Показалось, музыка стала чуть громче. А в ноги ткнулось теплое и пушистое.
– Ч-ш-ш! – сказала Ринка кошке и пошла вперед по коридору.
Тут же вспомнились страшилки от Магды про «вомпера» и живые портреты и подумалось: может, зря она вышла из комнаты ночью? Все же дом некроманта. Мало ли что тут водится?
Словно в подтверждение ее страхов, по ногам пронесся холодный ветерок, где-то что-то зашуршало… Ринка замерла. А кошка остановилась и недоуменно обернулась: ты что, мышей боишься? Идем, любопытно же!
И они пошли дальше. Впереди кошка, а за ней Ринка. На звук старого, чуть дребезжащего фортепиано. Через гостиную, вверх по лестнице, и дальше по коридору… Перед дальней дверью кошка остановилась и сказала веское:
– Мрр.
То есть здесь. Пришли, открывай, у меня же лапки.
Теперь звуки рояля слышались совсем явственно и по-настоящему, а с ними – глуховатый баритон и скрип педалей, а в паузе – словно бы шелест бумаги.
Глубоко вдохнув и зажмурившись для храбрости, Ринка толкнула дверь. Она открылась бесшумно, а тот, кто играл, – ничего не заметил.
Это был Рихард. Пустая комната, только рояль, конторка с ворохом бумаги и перьями, яркая луна в окне и Рихард. Он играл на рояле, закрыв глаза и напевая тему Зигфрида. И вдруг замер на миг, встрепенулся – и принялся что-то быстро-быстро строчить пером на листе, прижатом к пюпитру книгой. То, что, кроме луны, в комнате не было никакого света, ему совершенно не мешало.
Наверное, Ринка бы так и ушла, не потревожив его, но у кошки были другие планы. Она побежала, задрав хвост, вскочила на рояль, прошлась по клавишам – издавая ужасные хаотические звуки – и цапнула лапой перо из рук Рихарда.
Он отмахнулся от кошки, стряхнув ее на пол, обернулся и начал вставать.
Его глаза светились все тем же
