– Нет, нет, не стоит. Мне просто надо прилечь.
Людвиг проводил жену до двери и, поцеловав ей руку – самое большее, что он мог позволить себе при слугах, глазеющих на них с преогромным любопытством, – поручил заботам Магды.
Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»
Рина
Несколько мгновений Ринка стояла возле двери, успокаивая сердцебиение. Она вся горела, мысли путались, и если бы не настойчивый зов маленького дракончика, ни за что бы не отпустила мужа так просто. То есть не отпустила, а практически выгнала.
Ох. Что с ней творится? Никогда раньше она не реагировала так на мужчин, даже когда была безумно (и безмозгло) влюблена в красавчика Влада! А с Людвигом… Великий Ктулху, радоваться ей или бояться? Ведь если он поймет, что она рядом с ним становится обыкновенной влюбленной дурочкой, он же…
А что он сделает?
Никаких идей, что он такого ужасного сделает, не появилось. Зато снова послышалось жалобное: «Мама!»
– Магда! Посмотри, ушел? – шепотом велела Ринка.
Та высунулась за дверь и так же шепотом доложила:
– Ушел.
– Тогда я в лабораторию. Если придет, скажи… – Ринка задумалась, чего бы такого соврать Людвигу, но в голову так ничего и не пришло. По крайней мере, умного.
– Скажу, вы пошли в сад, воздухом дышать, – пришла на помощь Магда. – Вот, шалю пуховую возьмите, там прохладно.
– А слуги не увидят?
– Если через кухню не пойдете, то и не увидят. Сейчас все суетятся вокруг фрау Шлиммахер. Ох, видели бы вы, как она эту гадость рогатую по кухне гоняла, а достать не могла! Вот только пирогов жаль. Вкусные у ней пироги. Мадам, а мадам? А чем вы драконяку кормить станете? Я слыхала, их конопелью кормят, только они ж, наверное, траву-то жевать не станут, чай, не коровы какие.
– Точно! Я ж не знаю. Давай книгу о драконах! – решительно скомандовала Ринка. Действительно, чем кормить малыша?
Магда радостно побежала в будуар и вскоре вернулась с книгой.
– Тяжеленная! – Книга громко шлепнулась на стол. – Вот бы у нас в школе такие толстые были, чай бы Дитер не лез ко мне под юбку. Раз по белобрысой голове треснула, и все.
– Убила бы, – закончила за нее Ринка, листая плотные пергаментные страницы.
– Не-а. – Магда присела напротив и подперла щеки кулаками. – Не убила бы, – вздохнула она. – Книгу бы пожалела, а ну как камушки повылетают?
Логику Магды Ринка иногда понять не могла.
– Слушай, а что это адъютант Людвига на тебя так хитро косится? – листая старинный фолиант, спросила она. – Заигрывает?
– Ой, ну вы скажете! Он человек взрослый, самостоятельный, куда ему этими глупостями заниматься? Он такой… основательный, как эта книга. Мобиль водит! Будет он заигрывать! Он меня сразу предупредил, что жениться хочет, и подходит ко мне со всяческими сурьезными намерениями.
– А ты?
– А что я? Я, может, только жить начала, всякие ее, жизни, прелести почувствовала. Как я вас покину? Вы же без меня враз с голоду помрете! Вот сегодня небось на этом своем приеме голодали, а тут еще и пирогов нет. А драконяку как бросить? Нет, рано мне еще взамуж! Вот Фубиржа подрастим, там и решу.
– Фаберже, – поправила ее Ринка. – О, слушай! Нашла я: «…а чтобы юный дракон был силен и не боялся огня, в первое кормление мать дает ему пережеванные листья конопляного растения. До месяца дракончики пьют материнское молоко». Все, больше ничего нет про кормление.
Ринка захлопнула книгу и посмотрела на густой вечер за окном. Идти на поле за коноплей было страшно.
– А… – Магда тоже посмотрела в окно и вскочила, загородив его собой. – Не пущу! Вдруг на вас там чудище водяное нападет! Вот честное слово, если в окно полезете, заверещу! – Магда уперла руки в бока и вдруг прикусила губу, словно о чем-то вспомнила. – Ой, мадам, а давайте я сама схожу. Ежели оно меня сожрет, небось подавится!
– Тебе тоже нельзя одной.
– Так я не одна. – Магда спрятала руки под фартук и смущенно хихикнула. – Меня герр Мюллер страсть как уговаривал на мобиле с ним вечером покататься. Он его на озеро мыть погонит. А там возле того озера конопля-то и растет, недаром ящеры на него летали. Я и нарву охапку!
– Но если приставать будет, сразу скажи, что его светлости нажалуешься!
– Ой, ну что вы! Он знаете какой? Деликатный и обходительный, во!
– Ага, знаю я их, деликатных, – с напускной строгостью сказала Ринка и залилась жаром, вспомнив деликатного и обходительного Людвига. И стол в его кабинете.
Чертов некромант! Деликатный! Чтоб его!..
Зло подхватив шаль и пригрозив хихикающей Магде пальцем, Ринка поспешила прочь из комнаты. Надо заняться делом, там Фаберже совсем один, а она тут обходительных мерзавцев вспоминает. А вот если бы мелочи чешуйчатой не приспичило вылупляться сегодня, она бы… она бы…
Прижав ладони к пылающим щекам и героическим усилием воли заставляя себя идти в сад, а не на голос Людвига, доносящийся с кухни, Ринка прибавила шагу. Все, хватит думать черт знает о чем. Пора вспомнить о том, кого приручила.
В лаборатории ее встретила возмущенная Собака. Грозно мяукнула и побежала к коробке.
«Мама пришла! – заверещало у Ринки в голове. – Я хочу на свет».
– Ну так вылезай, – сказала Ринка вслух, погладив яйцо и нащупав горячие, чуть влажные трещинки. – Давай, малыш, клюнь скорлупу.
Яйцо под ее рукой едва заметно повозилось и горестно вздохнуло.
«Мама!..»
– Ладно, я могу тебе помочь, если сам не справляешься. Обо что ж тебя тюкнуть?..
Подняв яйцо двумя руками, она занесла его над углом стола.
«Ай, щекотно! – заверещал малыш и завозился активнее. – Я сам, я сам!»
А кошка возмущенно заорала, высказывая все, что думает об этой глупой двуногой. Ринка даже не удивилась, что ее понимает, не до того было. Она осторожно положила яйцо на стол, застеленный простыней, и оно тут же треснуло поперек, распалось на неровные половинки и…
Встряхивая непропорционально крупной головой, из скорлупок выбрался мокрый дракончик.
– Йо-хо! – взвизгнула Ринка. – Моя ты лапочка! Вылитый Петенька после бани!
Дракончик чихнул, расправил влажные перепончатые крылья и энергично ими замахал, брызгаясь и вертя головой.
– Мяу! – истошно завопила кошка и запрыгнула на стол.
В мяве Ринка отчетливо услышала: «Не упади, мелкий!» – но ей было не до кошкиных странностей.
Кошка прижала Фаберже лапкой и начала тщательно вылизывать, он нахохлился, как большой воробей, и притих, закрыв выпуклые глаза. А Ринка с восхищением рассматривала своего питомца. Темно-синий, с полупрозрачными треугольными крыльями, слишком большими для его тела, длинной шеей и вытянутой головой, он совершенно не походил на красавца дракона, гордо реявшего в небе Виен. Больше всего Фаберже напоминал гусенка. Странного такого и немного страшненького гусенка. Но такого милого!
«Я некрасивый?» – мысленно всхлипнул он, не в такт разевая розовую пасть, полную зубов-иголочек.
– Ну что ты! Ты у нас самый красивый! А станешь еще
