– Тень демона…
– Хозяин, вы же знаете! – Мужчины мягко оттащили кричащего дворецкого в сторону амбара.
– При всем моем уважении, – управляющий кивнул на Мэрдока, – люди правду говорят. Если вас пытались убить… – Он посмотрел на труп Ороса, а я некстати вспомнила, что его жена служит у нас поварихой. А ведь именно на кухню убежала Лиди! – Стоит подумать, кому это может быть выгодно. – Он перевел взгляд на мага. – Кто выигрывает больше всех от смерти наследника? Кто мог создать заряд? Кто мог отдать приказ этому рябому установить его? Либо старикашка, либо… – Мужчина многообещающе замолчал.
Кто-то из рабочих потряс в воздухе кулаками, двое угрожающе качнулись вперед. Отец молчал. Мэрдок выпрямился, нарочито медленно и неторопливо. Земля под его ногами чуть заметно завибрировала. Спонтанный выброс силы, единственное свидетельство того, что и у графа Хоторна есть чувства и эмоции. Если его сила вырвется из-под контроля, я мало чем смогу помочь, слишком разные у нас сферы изменений.
– Вы верите в эти бабкины сказки? – холодно спросил у папеньки Мэрдок. – Ссылаетесь на тень демона, вместо того чтобы наказать убийцу, вызвать серых и найти того, кто взорвал шахту?
Отец не ответил, да и рабочие вдруг замолчали. Я их понимала. Здесь, на севере, до сих пор гасят лучину до полуночи, потому что опасаются скалозубого обдирателя, что гулял по равнине Павших два века назад. Его привлекали как раз такие одинокие огоньки, будь то путник с огнивом или свеча в окошке. Люди верили. Для них приговор был вынесен и обжалованию не подлежал. Но вместе с тем я понимала и Хоторна. Для него мы были выходцами из какого-то глухого захолустья, почти дикарями, злыми и жестокими… Такими, как… как Оуэн. И мне на миг показалось, что Крис идеально вписался бы в нашу жизнь и вряд ли стал бы смеяться над «тенью демона». А Хоторн вырос в Эрнестале. В столице свои суеверия, и в основном они относятся к курсу акций и долговым распискам банка.
– Верите? – тихо переспросил граф, переводя взгляд с одного сурового лица на другое. Они верили и очень не любили, когда кто-то смеялся над их верой.
И Мэрдок это понял, стиснул зубы и вдруг шагнул вперед, заставив толпу расступиться, заставив не ожидавших ничего подобного рабочих сделать шаг в сторону.
Он прошел сквозь шахтеров, не останавливаясь и не оборачиваясь. Слишком прямой и напряженный, чтобы поверить в его показное равнодушие, сокурсник остановился напротив старой Грэ. Жрица держала в затянутых в перчатки руках чашку с дымящимся отваром и еще минуту назад пыталась напоить мальчишку лет пяти, который оказался здесь вместе с беспокойной молодой матерью. Ребенок смотрел на высокого аристократа снизу вверх и, кажется, раздумывал, сейчас зареветь или чуть позже.
– А раз верите, должны понимать, что эта ваша «тень демона», – это слово сокурсник произнес с небывалым пренебрежением, – не пропустила бы меня, замысли и осуществи я эти взрывы. Но вам ведь все равно…
Он посмотрел на Грэ, губы парня кривились, а потом он вдруг обхватил руками лицо жрицы и склонил к нему свое. На миг показалось, что он ее сейчас поцелует, что он настолько спятил от испуга…
Но ничего подобного Мэрдок не сделал, он прижался лбом к морщинистому лбу Грэ и, глядя ей в глаза, четко проговорил:
– Я не замышлял зла против Астеров, не создавал и не устанавливал заряды в шахте и не отдавал такого приказа слугам, клянусь честью. Я не имел корыстных интересов в отношении Ивидель Астер, я просто… просто… – Он в бессилии опустил руки и вздохнул, так и не сумев объяснить, что здесь делает.
Мальчишка у ног жрицы все-таки разревелся. Папенька посмотрел на Грэ, та беззубо улыбнулась.
– Какой хороший мальчик. Какой гордый и наивный. – Она потерла щеку, которой касался сокурсник. Ведь, по сути, посвященным Девам жрицам все равно, как считывать воспоминания, пальцами или любой другой частью тела, но люди всегда опасались именно рук жриц – ведь это так просто, поднять ладонь и потрепать по макушке. – Это правда, он ничего не знал ни о заряде, ни о шахте.
Мэрдок выдохнул, люди чуть отступили, ближайший шахтер опустил факел, а какая-то женщина осмелилась подхватить ревущего малыша на руки.
– А вот насчет корыстного интереса – ложь. – Жрица по-старушечьи хихикнула. – Ложь от начала и до конца.
И тут я впервые увидела, как краснеет Мэрдок. У ледяного красавца, чьи губы так редко посещала улыбка, покраснели уши, а потом щеки. Он резко, словно ошпарившись, отпрянул от старой жрицы.
Да, нам не дано выбирать, что показать, а о чем умолчать. Посвященные Девам видят все.
– Охотник за приданым? – Управляющий посмотрел на отца, а один из шахтеров в синей, разодранной сбоку куртке что-то прошептал на ухо соседу, и тот сплюнул на грязный снег. – Что ж, этого следовало ожидать.
И столько пренебрежения было в голосе этого простого человека в простой одежде, что Хоторн вздрогнул, и на дрожь его тела отозвался Волчий Клык. Сокурсник смог вынести обвинение в убийстве, но не смог вынести обвинения в корысти, в желании поправить свое положение за счет выгодной женитьбы. Хотя, казалось бы, что ему до мнения этих шахтеров, которых он видит в первый, а может, и в последний раз? Да никакого, такие браки заключаются едва ли не каждый сезон.
– Это не так! – выкрикнул он.
Отец поднял бровь, а старая Грэ продолжала хихикать. Она вообще на редкость жизнерадостная жрица, ну или полоумная, как иногда отмечал шепотом Илберт. Ребенок на руках у матери наконец-то замолчал.
– Я могу объяснить!
– Так объясняй, – хмыкнул папенька, а я поняла, что все еще сжимаю в руке кол, с непонятной целью направляя его в сторону жениха.
Хоторн оглянулся на подступающих со всех сторон рабочих, на презрительно смотрящего управляющего, по сути дела мало чем сейчас отличающегося от подчиненных, на женщин, которые с тревогой поглядывали на своих мужей, на любопытных детей, радующихся, что им разрешили провести под открытым небом вторую ночь, на поджавшую губы матушку и на молчащего отца. Граф Астер не собирался облегчать жизнь графу Хоторну. Сокурснику придется испить эту чашу до дна. Или убраться из графства, поджав хвост, и никогда не вспоминать о помолвке с Ивидель Астер. Со мной.
Ничего не имею против.
На несколько секунд «жених» закрыл глаза, и я поняла, насколько он устал, насколько вымотан, ведь Мэрдок – обычный парень старше меня на год, пусть и закованный в броню звучного титула, броню, которая обязывает ко многому и не позволяет сгибаться. Мы все знаем, насколько она тяжела и неподъемна. Она может стать опорой, а может и потянуть на дно.
Я думала, что он «утонет». Развернется и молча пройдет сквозь строй шахтеров. Это позволило бы мне с полным правом развести руками перед богинями. Нельзя заставить жениться того, кто сам этого не хочет.
– Вы знаете, как погибли мои родители? – вдруг
