— Мышка, Мышка. Мы ведь здесь сейчас, не поворачивать же назад.
А я бы повернула. Как только почувствовала угрозу для него, так и решила сразу отказаться от этой затеи. Уже и о походе пожалела, и о собственных изысканиях. Да лучше бы ничего не нашла. Хотя и начинала поиски, не за себя волнуясь, а не желая видеть тревожной тоски Кериаса.
— Миланта, спускайся. — Его рот сжался в тонкую полоску, а в глазах мелькнуло требовательное выражение. Нельзя было не подчиниться императору в такой момент.
С тяжелым вздохом я поднялась на ноги и, хватаясь руками за кусты и камни, стала спускаться.
Горный выступ нависал над небольшой каменистой площадкой, а дальше начинались густые заросли. Я отошла подальше, прислонилась спиной к высокому валуну и вскинула голову, всматриваясь в едва различимую фигуру наверху.
Странный туман скрыл Кериаса от моих глаз, заструился по камням, выползая из щелей, подобно воде, только тек в обратную сторону, к колдовавшему на вершине магу, и скрадывал не только очертания предметов, но и звуки. Казалось, будто слышу скрежет, треск, грохот сдвигаемых камней, но все это раздавалось столь приглушенно, будто доносилось до меня издали. И среди всего гула вдруг послышался отчетливый звон упавшей хрустальной капли.
Я вздрогнула. Почудилось, будто слух сыграл со мной шутку. Однако за первой каплей о каменную чашу разбилась вторая и третья. Ахнув, я на ощупь стала пробираться вперед, пока не нащупала впереди углубление в земле. Это был небольшой и совсем неглубокий бассейн, который дождевая вода образовала под каменным навесом.
Присев на корточки, положила руку на землю, ощупывая выбоины в камне. Туман стал расползаться в стороны, рассеиваться, открывая глазам тонкий сверкающий ручеек, звенящий между камнями наверху и падавший вниз. Пустой прежде бассейн начал наполняться водой. Капля за каплей стекали сверху и разбивалась о твердое основание. Подставив ладони, я тут же отдернула их — вода оказалась ледяной.
— Кериас!
Я вновь вскинула голову, но вверху туман еще не развеялся.
Торопливо поднявшись на ноги, я поспешила в ту сторону, откуда спускалась. С каждым мигом туман открывал все большее пространство, но по-прежнему приглушал и растворял все звуки, а мой Зверь не отзывался. Как только белое непроглядное марево немного отступало, я делала еще один шаг наверх, продолжая пристально вглядываться в магическую пелену, ожидая, что вот-вот увижу императора.
Туман отступал ужасно медленно, а тревога все возрастала, и, не выдержав тягостного ожидания, я поторопилась вперед, нырнула в вязкое молочное пространство и через несколько шагов оступилась. Зацепившись ногой за какую-то выбоину, полетела лицом вниз. Зажмурилась, готовясь к болезненному удару о камни, а угодила в кольцо нежных крепких рук. Выдохнула от облегчения: «Кериас», — вцепилась в мужа, уткнулась лицом в его грудь и тут же ощутила, как напряженно и тяжело он дышит.
— Кериас? — Подняла ладони, ощупывая его лицо, сетуя на злосчастный туман, который, кажется, сосредоточился лишь вокруг нас. Если маг и отвечал, то я не могла расслышать ничего, кроме рокотавшего кругом гула. Тогда Кериас поймал мою ладонь, прижал к губам, а затем крепко обхватил меня за талию и повел вниз.
Я ступала осторожно, боясь снова споткнуться или ненароком толкнуть любимого мужчину, он же, напротив, шел абсолютно уверенно.
Мелодичный звон раздался совсем близко, а потом кожу вновь обожгло холодом, повеявшим от падавшего рядом ручейка. Я вздрогнула, а мой теплый плащ уже отлетел в сторону, и пуговицы на одежде расстегивались сами собой. Ладони Кериаса провели по моим ногам, и теплые ботинки на крепкой шнуровке оказались сняты и отброшены вслед за плащом и теплым платьем. Еще минута, и я была обнажена.
— Ох, как же холодно, — пробормотала, ежась и дрожа от повисших в воздухе мелких капель. Зубы выбили дробь. Водяной туман мешался с молочным и кусал мое тело морозными щипками, забирая тепло.
Кериас отстранился на миг, и я снова испугалась, потеряв его, но муж вернулся почти сразу. Крепко обхватил за плечи и толкнул назад.
Ледяной звенящий ручей пролился на голову, впитываясь в распущенные волосы, охватил промозглым огнем шею, стекая по спине, груди, животу, обдавая холодом онемения тело.
Я поперхнулась от ощущения, словно сама превращаюсь в лед, и в панике точно рванулась бы прочь, но руки, крепкие, сильные, надежные, вновь обхватили за плечи. Они держали, заставляя стоять под каскадом ледяной воды.
Обнаженный Кериас шагнул ближе, крепко прижал к своей груди, выдерживая эту пытку вместе со мной. Он не пользовался магией, не создавал защитный теплый полог, чтобы не разрушить целительной силы источника, просто грел меня своим телом.
Леденящий холод постепенно проникал в каждую клеточку, и одна за другой они начинали звенеть, подобно водяным каплям. Я ощутила нарастающую внутреннюю дрожь, но уже не от ледяных прикосновений, а от скрытой в воде магии.
Неведомое прежде чувство рождалось в душе, сродни сперва легкому, а затем постепенно набирающему мощь прикосновению искристого волшебства. Напитывало, заполняло, раскрывало. Словно раньше я не могла ощутить своих способностей до конца, а теперь спали внутренние оковы, и тело обрело невиданную силу, обнажило все спрятанное внутри себя. Энергия настолько переполняла меня, что уже невозможно было сдержать ее напора.
Я вцепилась руками в плечи Кериаса. Запрокинув голову, подставила лицо струям, более не казавшимся ледяными, и привстала на цыпочки, чтобы коснуться его губ.
Магический поцелуй, такой же волшебный, как и прикосновение хрустальных звенящих капель, дарующих жизнь. Рассыпаясь в нем на частички самой себя, я чувствовала свободу, пьянящее ощущение счастья, настоящую мощь и требовательное желание разделить все это с моим мужчиной.
Из-за моего напора мы поскользнулись в каменной чаше, я очутилась сверху, буквально впечатав Кериаса спиной в дно бассейна. Звонкие капли падали все реже, вода под нашими телами потихоньку убывала, источник, не поддерживаемый энергией мага, уходил обратно, но это уже не имело значения. Все ощущения напомнили о нашей встрече среди фонтанов, когда пробудилась сила императора. Вот только теперь я чувствовала нечто подобное в себе.
Сознание раздваивалось, выпуская на волю иную часть меня, свободную от всех оков. И если
