— Что замерла? Беги, Мышка. Еще увидимся.
Ничего себе, главный дознаватель! У меня после такого дознания ощущения раздваивались: я то ли на допросе побывала, то ли в борделе. Так откровенно меня еще не лапали. Просто неприлично, до мурашек по всему телу. Я даже повода не давала, он сразу накинулся. Что за методы добычи информации? Или он так прощупывает подозреваемых? Причем прощупывает в буквальном смысле.
— Ух! Приманка! — Я никак не могла успокоиться. — Приманка для Призрака? Это нормально?
Я очень быстро шагала по улице, пытаясь не сорваться на бег, и бормотала себе под нос. Пара прохожих даже обернулась.
— А эти люди не должны нас защищать? Или манера говорить в лицо, что тебя ожидает, должна как-то взбодрить после кошмарной картины убийства?
С одной стороны, метод оказался действенным — взбодрил, даже очень, а с другой — как-нибудь обошлась бы без этих откровенных поглаживаний. Я до сих пор ощущала его прикосновения. Дерзкие пальцы умудрились проникнуть и под резинку чулок, отчего меня до сих нор бросало в жар и пылали щеки.
— Я воспитанная, скромная девушка, свидетельница, а не подозреваемая, я, в конце концов, хранитель библиотеки! Вижу его второй раз в жизни! Да как он мог?!
Разговаривая сама с собой, я ворвалась через парадные двери библиотеки и чуть не сбила с ног собственного директора.
В другой раз непременно извинилась бы, но сейчас слишком переполняли эмоции. Даже не обратила внимания, как резво начальник ухватил меня за руку и поволок в еще один за этот день кабинет.
— Тебя допрашивали? — спросил он напрямик, даже не поприветствовав.
— Да.
— Кто?
И вот тут я поняла, что не знаю имени главного имперского дознавателя.
— Эм… У него прозвище необычное — Зверь.
Директор побледнел и схватился руками за голову.
— А что он сказ… — Начальник запнулся, перевел дух и завершил фразу: — Сказал?
— Допросил в весьма странной форме и пообещал новую встречу.
Взгляд директора стал таким, что неожиданно в голове мелькнула мысль об увольнении по собственному желанию, но я отчаянно любила свою работу.
— Сам Зверь? Тебе? И что теперь делать?
В каком смысле? Мне кажется или сегодня все ведут себя необычно? Отчего так испугался директор?
— А кто он такой? Ну, главный дознаватель. Очень странный, даже не знаю, как сказать…
— А лучше никак не говори и никому, — вдруг склонился ко мне собеседник. — Целее будешь.
Это мне сейчас показалось или начальник приблизительно догадался о методах допроса?
— То есть?
— Он родственник императора. Кровный!
У меня зашлось сердце и голова закружилась.
— Понимаешь, что это значит?
— Н-не совсем.
— А я понимаю, хорошо понимаю. — Директор вдруг заметался по кабинету, потом замер, запустив пальцы в волосы и бормоча: — Но где искать замену в срочном порядке? Ведь не возьмешь абы кого. А этот… Ну ничего же не предвещало! Теперь если в горло вцепится, не выпустит.
О чем он сейчас?
Начальник снова принялся мерить шагами кабинет, демонстрируя высшую степень нервозности, а потом резко остановился, очевидно приняв решение.
— Извини, — начало следующей фразы мне сразу не понравилось, — но тебе уже сейчас лучше приступить к поиску новой работы.
Я ослышалась?
— Простите?
— Ты стала свидетельницей убийства, и теперь начнутся неприятности.
— Из-за меня? Но я же ничего не сделала!
— Понимаю, но и ты меня пойми. Взгляни только, что происходит.
Он подошел к круглому окошку на уровне головы, которое выходило в главный зал, а я послушно встала рядом, глядя на толпу посетителей. Сегодня в библиотеке было не протолкнуться. Некоторые из визитеров делали вид, что ищут какие-то книги, а другие даже не притворялись, кружа возле старой арки и пытаясь все там хорошенько рассмотреть.
Директор распахнул окошко и громко крикнул:
— Запрещается трогать старинную мозаику!
Любитель своеобразных сувениров тут же перестал ковырять ровный круг на полу под аркой.
— Что за люди пошли? — покачал головой начальник, и я с ним молча согласилась. — Только ночью на этом месте человек погиб, а сегодня поналетело воронье сувениров собрать на память.
— Простите, — попробовала вернуться к моему вопросу, — не могу понять, чего вы опасаетесь? Как все это может повлиять на мою работу?
— Не это. На твою работу повлияет родственник императора.
— Но…
— Ты о нем прежде слышала?
— Нет.
— Так послушай сейчас. Он хищник, и как в любом хищнике, в нем сильно желание ловить добычу, а потом рвать ее на части. Жестокий подонок.
Я покраснела, поскольку никогда не слышала, чтобы директор так выражался.
— Зверь обычно не тратит на допросы дольше трех минут. Припирает к стенке, находит уязвимое место и давит, давит на него, пока не взмолишься о пощаде, не запутаешься и не раскроешь все карты. Он быстро разбирается в человеке, и для этого все приемы хороши: запугивание, шок, растерянность.
Я тут же вспомнила своеобразный метод допроса и снова покраснела.
— Он не тратит время на повторные встречи с уже опрошенными свидетелями, а тебе обещал увидеться снова. И вот что ты для этого сделала? Улыбалась, млела перед ним, как прочие недалекие девицы, которых привлекают чисто животная сила и власть?
— Да что вы такое говорите? — Я даже побледнела с досады.
— Сопротивлялась? — упавшим голосом уточнил начальник, а заметив возмущение на моем лице, устало махнул рукой и вернулся в кресло. — Ну все, теперь он в покое не оставит.
Мой директор, безусловно, был умным человеком, ведь не зря ему доверили такую важную должность, но и он мог ошибиться. Ничего не было во мне такого, чтобы привлечь мужчину, подобного Зверю. Ведь при одном взгляде на дознавателя становилось ясно, что недостатка в женском внимании он не испытывал.
— Не веришь? — уловил тень сомнений на моем лице начальник. — А зря. Наслышан я о кузене императора.
Так он еще и кузен?!
