Мясник подскочил со своего кресла, вытянул вперед ладони, но, не понимая, что он делал, я точно знала — ждать помощи не имело смысла. Скорее всего, маг старался ослабить приступ, чтобы тот не нанес непоправимого вреда властителю. Я же извивалась ошпаренной кошкой, лихорадочно дергая сковавшую запястье цепь. Веревки уже трещали под натиском взбесившегося владыки, сумасшествие придало императору сил.
— Кр-ровь, мя-а-асо, — жуткое искаженное лицо пересекали черные сосуды, — пло-о-оть. — Звуки складывались в кошмарные по смыслу слова. Он хотел добраться до меня, чтобы оторвать кусок плоти, вгрызться зубами в мое тело.
— То-о-онкая. — Он перевел взгляд с моего лица ниже, а пальцы над его головой уже скрючивались, хватая воздух и сжимаясь, словно сворачивали мне шею. — Хочу, хочу-у-у.
Я забилась в самый угол, но прикованная рука так и висела в воздухе на короткой цепи, и он ее заметил. Игры больного воображения всегда покрыты мраком, однако порой сумасшедшие проявляют жуткую сообразительность, когда сильно желают что-то получить. Не совладав с веревкой, Ириаден пополз к изголовью, с леденящей кровь улыбкой ухватился обеими ладонями за толстые звенья и потянул на себя.
— Иди, иди-и-и, — звал меня сумасшедший.
Я пыталась уцепиться за ножку массивной кровати и удержаться на полу, но он оказался сильнее. Подтащил к себе и впился зубами в запястье выше браслета. Я закричала пронзительно, пыталась оттолкнуть его и вырвать окровавленную руку, а потом произошло то же, что и в прошлый раз. Едва Ириаден ощутил вкус моей крови, как его мысли резко сменили направление. Он обхватил меня ногами поперек тела, уронил на кровать, а сам тут же извернулся, чтобы усесться сверху. Собственные связанные запястья использовал как аркан, заведя их мне за голову, потому что я сопротивлялась отчаянно. Уже готова была отгрызть себе руку, лишь бы увернуться от этого чудовища. Его поцелуи тоже были голодными и болезненными, он совсем не контролировал себя, только набрасывался, как отощавший падальщик, кусая, захватывая губами мой рот, сдавливая шею, чтобы не изворачивалась.
У меня оставалась свободной только одна рука, но никакого оружия, ничего, способного его остановить. А он рвал одежду зубами, целовал до лиловых синяков. От отчаяния я схватилась за каплевидный кристалл, оттянула и всадила острым концом в шею императора. Мелькнула мысль напугать сумасшедшего неожиданным ударом, причинить боль и заставить выпустить меня. Это единственное, что могла придумать, поскольку минерал сам по себе едва ли служил оружием, но я просчиталась.
Легкая вибрация и тепло — так отозвался кусочек граней справедливости, а потом начало твориться невообразимое. Со стороны это могло напоминать накатывающие на берег волны. Похоже, все приступы, когда-то спровоцированные у Кериаса, возвращались Ириадену одновременно, волна за волной, кожа темнела от стремительно чернеющих вен, потом снова светлела.
Я выскользнула из его захвата и скатилась с кровати, когда император забился в первом припадке, а он кричал и выл, раздираемый болью и огнем. Побелевший маг с трудом стоял на ногах, но я видела — его сил не хватало, он не мог удержать, не мог справиться с таким количеством приступов, и Ириаден попросту не вынес этого.
Вой прекратился, император затих: то ли потерял сознание, то ли сердце не выдержало, а маг покачнулся, упал и также неподвижно замер на полу. Я от ужаса не дышала какое-то время, пока инстинкт самосохранения не взял верх, не подвигнул меня подняться на колени, чтобы отыскать хоть какой-то предмет, способный помочь мне освободить запястье. Но ничего под рукой не было. Еще и очертания предметов расплывались из-за слез, я вытирала их, размазывая по лицу кровь, и начинала снова искать.
Тихий вздох напугал настолько, что я рванулась прочь от кровати и, кажется, вывихнула руку.
Император открыл глаза, и я уже успела представить, что сейчас все повторится, как он снова глубоко вздохнул. Протяжно, устало и совсем по-человечески, хотя к этому моменту я совершенно перестала считать его человеком.
— Почти закончилось. — Его голос прошелестел так тихо-тихо, что, не цари кругом мертвая тишина, я могла бы не услышать.
— Ты рада? — Его взгляд, обращенный ко мне, но смотревший словно сквозь мое тело, теперь не пугал и казался осмысленным. Однако император выбрал самое неподходящее время, решив вступить в диалог сейчас, после всего произошедшего.
— Мне все равно.
Это единственное, что могла ответить.
— А я рад, что ты пришла, Инесса.
Поморщившись, ощутила, как саднят израненные губы. Я поспешила с заключением, что рассудок Ириадена прояснился. Меня он не узнавал, но каким-то невероятным образом разглядел в истерзанной девушке свою первую фаворитку. А еще странность была в том, что в кои-то веки владыка не говорил о себе во множественном числе. Изъяснялся он по-прежнему тихо и, похоже, даже двинуться не мог, зато вся чернота с кожи сошла, оставив после себя мертвенно-бледный оттенок.
— Я ему отомстил за твою смерть. — Губы императора растянулись в самой нелогичной и странной улыбке. — Знал, ты поймешь однажды, что я один тебя любил, и придешь…
Он не договорил, зашелся в таком жутком кашле, что я вздрогнула. Из уголка его рта потянулась тонкая струйка крови, а глаза закатились.
Я стояла ни жива ни мертва на своем коротком поводке, не имея возможности отойти и опасаясь приблизиться. Не знаю, сколько провела времени в таком состоянии. Не приди в себя старый маг, возможно, не двинулась бы, пока держали ноги.
Мясник очнулся и сразу же попытался подняться, а потом бросился к кровати. Схватил неподвижного владыку за руку, склонился к его лицу, попытался нащупать пульс, а затем прижал ладонь к глазам императора и сам зажмурился.
— Все кончено. — Его голос дрожал. — Они оба ушли, мои мальчики.
Если честно, я давно решила, что Мясник был главным злодеем в истории, связанной с императорской семьей, он являлся тем злобным гением, который предложил сотворить жуткий ритуал. И я совсем не ожидала услышать, как рыдает старый маг. А он плакал, уткнувшись в грудь навсегда уснувшего императора, пока слезы не иссякли. И только тогда Мясник вспомнил обо мне, поднял голову и будто впервые увидел. Изучал пристально, словно мог разглядеть что-то за
