ГЛАВА 14
Не спеша открывать глаза, я примеряла на себя новые ощущения, однако почти не замечала разницы между прежним и теперешним состояниями. Вот так просто? Умерла, но ничего не чувствую по этому поводу?
Я решилась чуть-чуть подглядеть сквозь ресницы, и лицо будто жаром обдало, — скрюченная иссохшая фигура мага застыла на полу, там, где он еще минуту назад стоял, держа руки вытянутыми и обратив ладони ко мне. Мясник направлял магический поток, способный забрать мою жизнь, как когда-то забрал жизнь Инессы Асвальди.
Светлые боги! Я жива? Правда осталась в живых?
И одна в этой комнате продолжала дышать.
Вся жуть ситуации попросту не доходила до моего опаленного безумными событиями сознания. Это только спустя время поняла, что в ту ночь защитил меня именно кулон стража, последний подарок, сперва наказавший императора, воззвавший к справедливости граней, а после добивший желавшего убрать свидетельницу старика. Он обратил силу мага против него, но и сам рассыпался в пыль. От последнего ключа ничего не осталось, доступ к граням оказался утерян, и они снова закрылись, возможно, навсегда.
Я сползла с кровати, не оборачиваясь на императора и обходя по дуге погибшего мага, качнулась, схватилась за спинку кресла, а пальцы зацепились за ткань плаща, в котором я пришла в эту комнату. Я протащила его за собой по полу, пока шла к дверям, а после по пустому коридору.
Примечательно, что тогда я направилась по дворцу в сторону тайных переходов, расположения которых, по здравом размышлении, даже не смогла бы вспомнить. Наверное, попробуй задуматься, куда именно следует идти, и точно бы заплутала, а в полувменяемом состоянии шла по наитию и забрела в нужный закуток, дверь в который запиралась изнутри. Через нее я смогла попасть во внутренний двор, где уже сновали люди. В предутренних сумерках туда-сюда бегали слуги, а я пошла к воротам и, ощутив сырость промозглого утра, сообразила закутаться в плащ.
Миновала позевывавших охранников вместе с группой служанок с корзинами в руках, отправлявшихся на рынок, и брела за ними по узким улочкам, пока чуть не угодила под копыта лошади. Возница закричал: «На тот свет торопишься?» — а я зачем-то ответила, что мне нужно в храм.
К концу нашего путешествия, когда вышла из старой повозки, не обнаружила при себе монет. Стояла и беспомощно глядела на возницу, стискивая на груди отвороты плаща. Извозчик открыл рот, чтобы разразиться бранью, но посмотрел мне в лицо и замолчал, а потом хлестнул лошадь и покатил в обратную сторону, пару раз обернувшись на меня и полуразрушенный храм. Я провожала его взглядом, стоя на ступенях старого здания, и не могла вспомнить, как велела извозчику привезти именно сюда и с какой целью это сделала. Однако поворачивать назад не стала, а пробралась внутрь сквозь пролом в стене. Дошла до испещренного трещинами алтаря, опустилась на ступеньки, где целый век назад Кериас сражался с Верноном, и легла, подложив под голову ладони.
Тянуло сыростью, а холод камня пробирал даже сквозь плащ, но я все равно уснула, а может, медленно уплыла в забытье, так как сном то состояние было сложно назвать. Лежала на ступеньках и замерзала, пока не привиделось, что каменная постель стала мягкой и теплой.
Очнулась, когда храм вовсю заливал солнечный свет, попадавший в стенные проемы и щели в потолке. Удивительно, но тело не затекло и не болело, как должно быть после долгого лежания на твердых камнях. Я пошевелила пальцами и, ощутив, что они погружаются в мягкий густой мех, резко открыла глаза.
Под моей щекой оказалась подушка из белоснежной шерсти с темными пятнами, а грудь была прижата к мощной спине огромного спящего барса.
Кериас!
Даже не поверила себе в первый момент, решила: либо приснилось, либо галлюцинации, но мех был слишком реальным на ощупь, более того, почувствовав, что я пошевелилась, кот приоткрыл глаза.
— Кериас! — громко закричала, отчего барс недовольно дернул ушами. — Кериас, это ты, — повторила тише и уткнулась лицом в пушистый загривок, сжала в горсти мягкую шерсть и заревела громко и горько, что очень не понравилось снежному зверю. Длинный хвост ударил по бокам несколько раз, отчего досталось и мне, сидящей верхом, а потом кот поднялся на все четыре лапы и встряхнулся, очень эффектно ссадив меня на пол.
Оказавшись на ступеньках, я громко шмыгала носом и размазывала по лицу слезы, а поняв, что влага на щеках и не думает высыхать, снова уткнулась в колени и опять заплакала, только тише.
Зверюга отреагировал на новые всхлипывания тем, что запрыгнул на алтарь позади меня, растянулся поверх плиты и, опустив лапу, мягко шлепнул по голове. Учитывая размер лапищи, досталось еще шее и плечу, а мои растрепанные волосы зацепились за спрятанные коготки.
Я вынуждена была отвлечься от душевных терзаний, чтобы перехватить натянувшуюся прядь и попытаться ее освободить, поскольку барс принялся вылизывать лапу и зажевал волосы.
Только их отцепила, как шершавый язык прошелся по щеке и уху и снова утянул длинную прядь в розовую пасть.
— Ты и в таком виде не упускаешь случая подразнить?
Действия кота окончательно переключили мысли на насущные проблемы — как не остаться без волос, — и я снова потянула их обратно, а он приплюснул мои руки лапой к алтарю.
— Знаешь, игры — это хорошо, но у нас слишком большая разница в весе, — принялась убеждать несносного котяру, стараясь теперь вытащить ладони, — ты раз в десять больше и тяжелее.
Едва вытянула руки, как зверь поднялся во весь свой немалый рост, демонстрируя, что все сказанное о нем — правда, и спрыгнул. Сошел с возвышения, обнюхивая ступеньки, потом оглянулся, посмотрел на меня и направился к пролому в стене.
— Кериас, подожди! — Я бросилась следом, испугавшись, что оборотень надумал уйти, оступилась и рухнула прямо на усевшегося барса.
Зверь чуть пригнулся, потом извернулся, вытянул шею и прикусил мою руку. Со стороны выглядело пугающе — тонкая кость, сжатая белыми клыками. Стиснет зубы чуть сильнее и точно перекусит, однако снежный кот держал бережно и совсем не проявлял агрессии. Только минуту спустя я сообразила, что наступила на длинный пушистый хвост, и быстро убрала ногу.
