— Извини.
Белоснежный кончик недовольно подмел каменную плиту, после чего кот снова встал и ловко просочился сквозь небольшое отверстие наружу.
Я поспешила следом, спотыкаясь и хватаясь рукой за каменные препятствия, по которым ловко перебегал мой мохнатый спутник. Приходилось продираться сквозь кусты, обходя лужи и перепрыгивая канавы. Для кота путешествие не представляло труда, а вот я запыхалась и утомилась, когда, ведомая им, дошла до городской стены.
Здесь сохранились остатки сторожки и отчетливо виднелись очертания заделанного проема, кругом росли низкие деревца, лежали камни, но человеку перебраться по ту сторону было невозможно.
— Я не перейду туда, — сказала запрыгнувшему на очередной валун хищнику, — могу выйти только через городские ворота, но они далеко.
Зверь вскочил на толстую ветвь низкого деревца, ловко балансируя на ней и переступая лапами, вплотную подошел к каменной кладке.
— Кериас, я не переберусь, слышишь?
Он обернулся, посмотрел на меня, дернул ушами, затем вдруг непостижимым образом развернулся на узком пятачке и прыгнул обратно на высокий камень. Я вскарабкалась на валун поменьше, чтобы оказаться ближе, а барс опустил голову и позволил погладить себя между мягкими ушами.
Не удержавшись, обняла его за шею и зарылась лицом в густой мех. Он пах можжевельником и опавшими листьями и щекотал кожу. Глубоко вздохнув, прижалась еще крепче и замерла так на несколько минут. Лишь большим усилием воли заставила себя выпустить подергивающего хвостом хищника, который терпеливо перенес непрошеную ласку.
— Ты приходил попрощаться, да? — На глазах снова выступили слезы. — Или же почувствовал гибель императора и потому вернулся в город? Пожалуй, второе, я права? Собственные следы привели тебя в разрушенный храм, ведь иных мест, наверное, не помнишь, а внутри храма ты нашел меня.
Голова поникла, но я торопливо отерла соленую влагу с ресниц.
— Спасибо, что не дал замерзнуть, согрел, что не держишь зла и… — Откашлявшись, попыталась продолжить: — Не хочу, чтобы ты уходил. Даже если тебе суждено навсегда остаться зверем, пусть будет так. Лишь бы знать, что ты где-то есть, что живешь. Маг сказал, недолго осталось, — задавила горький всхлип, — но я не хочу верить ему. Знаю, что правда, но не хочу верить.
Показалось, будто кот вздохнул.
— Ты выглядишь таким крепким, полным сил, даже шерсть блестит и переливается. Конечно, я совсем не разбираюсь в ликанах, но радостно видеть, как ты дурачишься и играешь. Вот император действительно походил на больного, а ты…
Нет, у меня не вышло закончить фразу, а еще эти слезы все текли и текли из глаз, мешали говорить.
Кот фыркнул, ткнулся лбом в грудную клетку, щекотно обнюхал мое истерзанное платье и заворчал, почувствовав чужой запах, а потом попытался сунуть нос в карман плаща. Понятно, что он туда не пролез, но барс принялся активно хватать зубами через ткань заинтересовавшую его вещицу.
Я отстранилась, чтобы запустить пальцы в небольшое углубление, извлекла на свет сотканный из золотых нитей илонит и уставилась на брошь.
— Светлые боги! Откуда?
Я помнила, что покинула спальню императора, боясь даже оглянуться напоследок. Когда же успела захватить с собой волшебную вещь? Подробности никак не желали вспоминаться. Сосредоточившись до такой степени, что заболела голова, я припомнила, как по пути к дверям императорских покоев наступила на что-то. Раздался хруст, и, подпрыгнув от испуга, я склонилась и заметила под ногами что-то блестящее. Но как я это что-то схватила и сунула в карман, совсем не помнила.
— Кериас! Он же дарит силы и здоровье, так маг сказал.
Задумалась, как старик использовал магическую вещь, и на ум пришло воспоминание, что он снимал брошь с оголенного плеча владыки. Судя по форме — гладкой с обеих сторон и без застежки — илонит должен был сам держаться на теле.
Положив руку на шею барса, я притянула того поближе, в волнении приглядываясь, куда можно прицепить нужный и полезный артефакт.
— Это тебе пригодится, — твердила я фыркающему и вертящему головой коту, который, выказывая протест, умудрялся следить за моими действиями с любопытством истинной кошки, — вдруг поможет, Кериас. Ну не вырывайся же, пожалуйста.
К моему горькому разочарованию, илонит ни так, ни этак не желал цепляться к звериной шерсти. Возможно, он служил только человеку. От отчаяния я бросила брошь на землю и снова уткнулась лицом в грудь барса. Тот уселся на камень с поистине царским выражением на морде, явно демонстрируя, что позволяет все эти нежности и сантименты исключительно из чувства кошачьего превосходства.
— Прости, — я погладила его по голове, а потом прижалась щекой к влажному носу, — даже здесь не в состоянии помочь.
Очевидно, барс счел, что вытерпел достаточно, поскольку опустил шею и, пятясь, вытащил голову из моего захвата. Затем он развернулся и перемахнул на ветку, с нее — на крышу приземистой заброшенной сторожки, а оттуда в невероятном прыжке переместился прямо на верх городской стены. Замер, оглянулся, помахал хвостом и, наклонившись, заскользил лапами по обратной стороне, пока не исчез из поля зрения.
— Кериас!
До слуха долетели удаляющийся хруст и шорох, а я подбежала к заграждению, приложила к нему ладони и задрала голову. Ждала, что он все же вернется, но ликан ушел. Ни через пятнадцать минут, ни через тридцать, ни даже спустя час он так и не появился.
Помнится, раньше я мечтала, чтобы главный имперский дознаватель оставил меня в покое или вовсе забыл о моем существовании, и теперь мечта осуществилась, но легче от этого не стало. Не зря говорят: прежде чем загадать, хорошенько обдумайте, того ли вы хотите. После всего случившегося я желала, чтобы Кериас остался живым и невредимым, и не в облике дикого кота.
Встреча с пострадавшим из-за меня дознавателем, который, несмотря ни на что, пришел и обогрел, вырвала из кошмарного состояния, в каком находилась после страшной ночи, и словно встряхнула. Я вспомнила, что у меня остался единственный родной человек, который всю жизнь обо мне заботился. Я не имела права сдаваться и бросать его сейчас, когда так тяжело было смотреть в собственное будущее.
Мне требовалось забрать отца из лечебницы, и не только потому, что оплатить пребывание в таком месте было не по силам, но
