Кериас скептически прищурился, но кивнул:
— Конечно. Он был рыцарем в сияющих доспехах.
— Стражем.
— Без разницы. Суть такова, что ты наблюдала за гибелью мэра и ужасно перепугалась. Потом появился я, предложил защиту и, скажем так, немного надавил, вынуждая согласиться. Затем Призрак тебя отыскал, но отчего-то не стал накидываться и угрожать немедленной расправой. Еще ты узнала, что мэр был далеко не ангелом, тайком проворачивал грязные делишки, а наш мститель его покарал. Затем сделалось ясно, что злодеями во всей игре являемся мы с Ириаденом. Так?
— В общем-то… Подождите. Это все верно, с одной стороны, но Вернон и правда был справедлив. То есть радужная магия наделяла его истинной справедливостью. Он не обманывал, он наказывал лишь тех, кто действительно заслужил. Поэтому я пошла с ним.
— Значит, он не заставлял, не принуждал и не внушал тебе эту мысль?
— Не внушал, я сама приняла решение. А он действительно ничего плохого мне не сделал.
— Ну и чем вы занимались?
— То есть?
— Ты подалась в бега, Ириаден тебя разыскивал, и все это время ты провела с Призраком?
— Не все, мы могли видеться лишь ночью, когда он приходил. Мы путешествовали вместе. Радужная магия позволяет пересекать не только пространство, но и время. Точнее, позволяла.
— Вот как? — Кериас слушал и говорил совершенно спокойно, задавая наводящие вопросы. Не демонстрировал сомнений в правдоподобности моих высказываний, только щурился слегка, не отводя проницательного взгляда. — Он исполнил твою мечту?
— А что вы знаете о моей мечте?
— Разве сложно догадаться, что библиотечная Мышка стремится путешествовать по своим чудесным и любимым книжкам?
— Это правда, — я прошлась до ближайшей полки, провела пальцами по корешкам книг, — он исполнил.
— Сперва спас от буйного кузена правителя и грязных намерений самого императора, которые обманом заманили Мышку в силки, затем исполнил мечту, был сдержан, учтив, внимателен, справедлив — и оп-па, ты влюбилась.
— Что?
— Я не прав? Ты питала к нему лишь благодарность за спасение?
Жарко покраснев, ответила на его вопрос без слов.
— Значит, прав, — подытожил не император, нет, а главный имперский дознаватель. — Ты, как и остальные, согласилась на участие в ритуале. Что он ему давал?
— Он давал освобождение от роли стража. Понимаете, грани, то есть радужная магия, справедливы, но требуют служить им, а Вернон устал.
— Понимаю. За дар приходится чем-то платить. Я вот в большого кота обращаюсь.
— Смеетесь?
— Абсолютно серьезен. Ему надоело быть стражем справедливости. А что грани?
— Грани — это радужная магия.
— Я понял. Магия, которая затмевает разум и вынуждает делать то, чего не хочется?
— Нет, это же магия справедливости. Все честно. Ты сам заключаешь с ними соглашение и вынужден его выполнять до конца.
— А Призрак, получив силу, передумал выполнять? Поэтому с твоей помощью решил от соглашения избавиться?
— Я сама хотела помочь!
— Конечно. Остальные тоже хотели, ведь так?
— Да, они хотели. Мне тоже предложили выбор, я согласилась и была уверена, что справлюсь.
— Ага, но я вмешался в ритуал, а ты все пыталась его завершить.
— Я не могла не завершить, ведь существовало соглашение.
— Конечно. Я помню, как ты снова схватилась за нож. Удивляло, что выглядела при этом совершенно вменяемой. Все ясно, грани, как ты их называешь, или радужная магия, не влияют на сознание.
— Они влияют на чувства.
— Внушают те чувства, которых нет?
— Нет же. Просто ощущаешь, что все делаешь правильно.
— А разве ты сомневалась в правильности решения? Сейчас бы не повторила тот ритуал?
— Почему не повторила? Я хотела ему помочь, хотела спасти и вернуть его к жизни.
— Как же тогда грани влияют на чувства, если все правильно и ты бы все равно так поступила?
— Нет, подожди… те. Так непонятно. Я лучше приведу пример. В храме я не хотела тебя убивать. Когда Вернон погиб на моих глазах, вдруг стало очень больно, почти невыносимо, но через секунду в душу пришел холод, чувства притупились. Грани сказали покарать убийцу стража.
— Произнесли: «Убей его?»
— Не сказали в прямом смысле. Это просто мысль в голове, как будто твоя собственная, но я точно не хотела убивать.
— Хм.
— Не веришь?
— Верю, продолжай. В голову пришла мысль покарать меня. И?
— И я вспомнила, про защиту дающего.
— Умная девочка.
— Ты все же смеешься?
— Я отмечаю твою сообразительность. Использовать против меня мою же силу, убить через прощальный поцелуй. Это, мм, изысканно.
— Но я не хотела!
— Конечно нет.
— Это грани!
— Которые не внушают и не заставляют, но меняют чувства так, что, хотя эти чувства твои собственные, они тем не менее не твои?
— Ты, вы… меня путаешь!
— Ты сама запуталась в объяснениях, а я разбираю факты. Мышка, у тебя нет опыта в убийствах и расследованиях, а у меня есть. Ты видела смерть любимого рыцаря от моей руки и впала в состояние аффекта — не контролировала собственных действий, а потом ужасно пожалела о случившемся?
— Я действительно не хотела и очень жалела!
— Тшш, не стоит кричать, я все понимаю. Это я убил любимого мужчину на твоих глазах, искренне полагая, будто тем самым спасаю тебя от гибели. Ты ни в чем не виновата.
— Не нужно искажать смысл моих слов! Я виновата!
Он кашлянул и потер виски, стараясь не потерять логическую цепочку в моих рассуждениях.
— Ты виновата и мучилась сознанием этой вины все время после убийства. Потому отыскала древнюю книгу с ритуалом и отдала Эвелин?
— Да. Я сотворила непоправимое, но очень желала повернуть время вспять.
— Хорошо. — Он пожал плечами все так же невозмутимо и спокойно, только глаза оставались холодными.
— Это действительно сложно объяснить, можно только почувствовать. Радужная магия слишком необычна для понимания людей, лишь древние
