Заросли курги у Бугера были знатные – густые, протянувшиеся на десятки километров, до самых предгорий, настоящие джунгли, правда низкорослые, курга редко вырастает выше двух метров, только в местах, полностью защищенных от ветра.
Шли дедушка с внуками кургой часа три – сначала главной, магистральной тропой, огибавшей Бугер широкой дугой, потом свернули на малозаметное ответвление, потом еще раз свернули, и еще, и еще, и еще… Тропок здесь было множество – местные жители и охотничали в зарослях, и собирали в сезон шишки курги, семена у нее в пищу не годятся, но масло из них давят вполне съедобное. Тропинки попадались и наторенные, и заброшенные, едва проходимые, раздваивались, вновь сливались, пересекались под разными углами. Дед, изрядно побродивший по курге с силками и капканами, неплохо ориентировался в этом лабиринте и уверенно вел их маленький отряд. Но Славик сомневался, что сумеет при нужде в одиночку легко и просто найти дорогу обратно. Выберется, спору нет: местность, понижающаяся в сторону моря, – ориентир надежный, но поплутать-попетлять придется.
Он думал, что дедушка ведет их в какое-то секретное место сбора, или к партизанскому лагерю… И ошибся. Целью похода оказался охотничий балаганчик – маленькая полянка, пятачок, расчищенный от курги, – шалаш, прикрытый брезентом, коптильня, выложенный из камней очаг с треножником и подвешенным на крюке закопченным котелком. Здесь же сочился из-под камней родник, давая начало крошечному ручейку, струящемуся в глубь зарослей.
Это как понимать? Они тут что, втроем партизанить собираются? Хотя… почему бы и нет? Таких балаганчиков по курге много разбросано, если в каждом разместится боевая тройка, то имперцам никак не накрыть партизанскую базу одним ударом, за отсутствием таковой… А перед операцией тройки собираются вместе, нападают на врага, – и вновь рассеиваются по курге. Вот зачем дедушке рация… Но почему же он не припас оружие для внуков? Лерке-то ладно, пусть кашеварит в лагере, но Славик в курге отсиживаться не намерен, воевать так уж воевать.
– Зачем мы здесь? – спросила Лера, и Славику не понравилось, как звучал ее голос.
Зря все-таки дед потащил девчонку с собой… В эвакуации ей самое место.
– Сейчас все расскажу, – пообещал дедушка. – Располагайтесь.
Но «сейчас» наступило не сразу, а лишь когда рюкзаки были сложены в шалаше, а в очаге запылал костер, облизывая языками пламени котелок, наполненный водой.
Казалось, что дедушка намеренно оттягивает разговор, занимаясь обустройством походного быта. А потом все-таки начал его, усевшись у костерка и положив на колени тот самый загадочный не то футляр, не то чемоданчик.
– Пришло время рассказать вам многое. Очень многое… То, что я никак не мог рассказать до сих пор, потому что… Вам трудно будет понять и принять… В общем… Даже не знаю, как начать…
Дедушка замолчал, побарабанил пальцами по чемоданчику, задумчиво глядел в пламя, словно мог там увидеть подсказку.
Лера с самого утра, с внеплановой побудки, была на взводе, и долгий путь по курге ее настроения не улучшил. Она заговорила резко, язвительно, как лишь в исключительных случаях позволяла себе разговаривать с дедом:
– Начни с начала, хорошо? Или с середины, или с конца, – хоть как-нибудь, да начни! Что за тайны ливадийского двора ты собрался поведать? Что ты покойный император, не умерший, а до поры скрывшийся? А мы со Славиком – законные наследники трона и скипетра?
Эк завернула… Надо ж такое придумать, вот до чего чтение романов про старорежимную жизнь доводит, а Лерка известная любительница тех книжек. «Поведать», «тайны ливадийского двора», – все оттуда. Другие бугерские девчонки выражаются по– проще…
Дед после слов внучки резко выдохнул. Так, что даже пламя костерка колыхнулось. И заговорил, как говорил обычно, – твердо, уверенно, никакого сравнения с недавними сбивчивыми фразами. Словно дурные речи Лерки разрушили какую-то невидимую преграду.
– Я не покойный император. Хотя, наверное, в списках своего полка числюсь убитым.
– Какого еще полка? – недоуменно спросил Славик; насколько он знал, дед в армии никогда не служил.
Интересно, старческий маразм наступает сразу, резко или все-таки постепенно?
Дедушка отложил чемоданчик, встал. И отчеканил, расправив плечи:
– Восьмого лейб-казачьего Пластунского полка подъесаул Григорьев! К вашим услугам!
И так это было произнесено, что Славик поверил. Сразу и безоговорочно. Точно, офицер-гвардеец… На его фоне все артисты, игравшие золотопогонников в фильмах про старую жизнь, показались дешевыми фиглярами.
И что теперь? Они, получается, – внуки таившегося долгие годы врага? Придется отрекаться, менять фамилию, и все равно в комсомол не примут… Хотя фамилию можно оставить, они же по метрике не Григорьевы, они Хрусловы, выросли под фальшивой фамилией «деда»… И все равно, какой позор, клеймо на всю жизнь…
Славик вопросительно глянул на сестру – как она отнеслась к словам старого? Выражение ее широко раскрытых глаз не понял, и в эмоциях, насколько их ощущал, не смог толком разобраться: какая-то странная смесь недоверия, и радостного ожидания, и опасения чего-то…
– Раз ты не император, значит, и мы, твои внуки, не наследники трона… Обидно, – сказала Лера вроде как и насмешливо, но голос дрогнул; словно и впрямь надеялась оказаться наследной принцессой.
– Вы не мои внуки, – произнес подъесаул, которого Славик привык называть дедушкой. – Вернее, не родные внуки. Приемные.
Это меняет дело… Теперь, если постараться, и в комсомол вступить можно. Без испытательного срока не обойтись, но все же…
Однако оказалось, что запас новостей у бывшего деда на том не иссяк. Такой уж денек выдался, урожайный на новости.
– Вы не наследники трона. Вы прямые и первоочередные наследники княжеского рода Игнатьевых, старшей его ветви, Игнатьевых-Центаврийских. Ваше сиятельство, князь Станислав. Ваше сиятельство, княжна Валерия.
Последние слова старик сопроводил двумя легкими поклонами в сторону своих приемных внуков.
Его сиятельство князь Станислав пытался осмыслить, как-то осознать услышанное, – ничего не получалось. Внук бывшего офицера – еще полбеды, но вот так, одномоментно, превратиться из трудового элемента, из подростка-рыбака в прямого наследника кровопийц-эксплуататоров, да еще самых матерых, из старшей, якорь им поперек, ветви…
– Нет!!! – истошно выкрикнул Славрев. – Врешь!!! Все ты врешь!!! Пошли отсюда, Левора!
2К окраине города Олег вышел ранним утром – уставший, голодный, едва волочащий ноги. Возбуждение от удачного побега прошло, все сильнее болели ушибы, полученные при падении с десантного глайдера, и натертые ноги, и кожа, обгоревшая под лучами жестокого эрладийского солнца. А самое главное, Олег понятия не имел: что ему делать дальше. Совсем недавно казалось: главное убежать, вырваться из плена… Убежал. Вырвался. И что теперь?
Город был занят имперцами, это Олег разглядел издалека, и заодно узнал его название. На въезде, неподалеку
