– Мне, как ответственному работнику, разрешили какое-то время держать народные ценности у себя.
– Погоди, но какое ты имеешь отношение к этим вещам? Ты что, сейчас в музее работаешь?
– Нет. Не работаю. Просто меня, как ценного и ответственного работника, временно привлекли в государственную комиссию. Ее, кстати, одно время возглавлял великий пролетарский писатель Максим Горький. Вот так-то! Да не волнуйся ты так! Полгода не пройдет, как эти ценности заберут.
Ей пришлось согласиться, так как Бушинский опять дал ей денег и сказал, что всегда готов помочь с лекарствами для ее матери. Эта их встреча была последней, а спустя десять месяцев ее мать умерла. Оставаться в месте, где все напоминало о смерти матери, она не хотела и переехала в квартиру, которую оставил ей Бушинский.
Из ее слов мне стало понятно, что ее бывший муж в свое время состоял в оценочной комиссии, которая отбирала ценности, продаваемые за границу. Именно во главе ее какое-то время стоял Максим Горький.
Измена мужа и смерть матери сделали женщину замкнутой и безразличной ко всему. Работа – дом – работа. Так она и жила последние три года. Сначала ее удивляло, что не появляется Бушинский или кто-то из сотрудников музея не пришел за этими вещами. Даже хотела сходить к нему на работу, но вспомнила, что представления не имеет о его новом месте службы, а потом привыкла и больше не обращала на внимания на эти предметы. Из пустого, безразличного состояния ее вывела случайная встреча со знакомой женщиной, женой сослуживца по работе ее бывшего мужа, с которой она не виделась уже несколько лет.
– Здравствуй, Клава.
– Здравствуйте, – ответила она холодно и резко, что бедная женщина даже подумала, что, возможно, ошиблась и это не ее знакомая.
– Клава, вы что, меня не узнаете?!
– Может, раньше и знала, а теперь знать не хочу! – и та начала разворачиваться, чтобы уйти.
– Погодите! Почему?!
– Интересно, а вы почему на свободе?!
– Я? Как почему? Что за вопросы такие странные? – женщина совсем растерялась. – Ничего не понимаю!
Клава, увидев наивное и непосредственное удивление старой знакомой, поняла, что Наталья действительно ничего не знает.
– Наташа, так вы совсем ничего не знаете?! Погодите! Вы когда видели мужа в последний раз?
– Даже… не помню. Мы с ним уже больше четырех лет не живем вместе.
– А! Я-то думаю! Так ты просто счастливица! – Тут женщина сделала таинственное лицо. – Ты просто не представляешь, как тебе повезло! Твой бывший оказался крупным расхитителем народного имущества. Его собирались арестовать, а он взял и из окна прыгнул. Вот так.
– Он… расхититель? Как же… Он умер?!
– Конечно! С пятого этажа спрыгнул, как мне мой Петя сказал.
– Когда это произошло?! Где его похоронили?! Где мне об этом узнать?!
– Ты что, полная дура? Да ты следом за ним пойдешь, как только начнешь о нем расспрашивать! Тебя не тронули только потому, что вы давно с ним расстались! А вот если ты сейчас придешь и начнешь говорить, что его жена, пусть бывшая, тебя точно в лагеря упекут! Даже не думай!
– Что мне теперь делать, Клава? – глаза Натальи наполнились слезами.
– Ничего. Живи, как раньше жила. Детей же у вас не было?
Давясь слезами, Наталья только отчаянно замотала головой.
– Бедная ты. Брось. Нашла по кому слезы лить! Не стоит он того! Все они козлы! И мой тоже! Мы им всю себя отдавали, свою жизнь молодую, а они только и норовят под чужими юбками шарить! Хорош реветь! Все! Иди домой, Наташка, и забудь обо всем этом, как о страшном кошмаре! Побегу я!
– До свидания, – пробормотала ошарашенная женщина, глядя вслед своей знакомой.
Идя домой, она сначала горевала о своем Володе, потому что даже при всей его подлости у нее остались к нему какие-то чувства, но в какой-то момент неожиданно вспомнила о квартире, ящиках и картинах. Внезапный страх охватил ее душу.
«Боже мой! Он же расхититель… Наворовал и здесь спрятал. Как же это? Что мне делать? Бежать надо! Уехать! Мне надо уехать! Куда угодно, только подальше отсюда! Хорошо, что Клаву встретила! Господи! Надо уволиться. Завтра подам заявление! Да, так и сделаю! К сестре уеду в Кострому! Закрою эту чертову квартиру, и никто меня не найдет! – Но пришедшая ей в голову новая мысль задавила радость в зародыше. – Ой, нет! Господи! Нет! Найдут. Точно найдут. Ведь эту квартиру этот сукин сын на меня записал. Найдут и расстреляют. За хищение социалистической собственности. Никто не будет разбираться! Никто! Квартира на мое имя. И вещи в ней, значит, мои. Господи, помоги! Я всегда в тебя верила! Спаси и сохрани, Господи!»
С этими мыслями она и жила какое-то время. Приходила после работы, ела и запиралась на ключ. Ее жизнь, словно муха, запуталась, а затем повисла в паутине страха. Осталось только дождаться паука, который не замедлил появиться.
– Пришел ко мне, сел напротив, а затем положил тоненькую папку. Сказал: читай. Там все про Володю. Как и с кем…. Что я ему могла после этого сказать?
– Непонятно. Он же разбился, как же… этот узнал про квартиру?
– Не знаю. Может, приводил сюда кого-то, только это в показаниях свидетелей всплыло. Он так мне сказал.
– А сами показания свидетелей вы видели?
