Задохнулся, попытался глотнуть воздуха. Мускус стал камнем.
— Сказка, — негромко повторила сероглазая. — Подпольщица. Под… Под пулями… У меня… Шрамы на груди и на животе… Старые… Тоже пули, да? И в голову… Как? Расскажи, маленький Вальтер!
Уолтер Квентин осторожно пожал ее руку.
— Очень просто — ты меня спасла. Потом все расскажу. Обязательно!
Незнакомая девушка привстала и наконец-то улыбнулась по-настоящему. Почти как Анна.
— Бог… Бог есть, брат! Он меня вернул, а ты… Ты Ему помогал. У тебя будет самая лучшая… Самая лучшая сестра на свете, мой маленький Вальтер!
Умолкла — и на Рай обрушилась оглушительная тишина. Надо было что-то сказать в ответ, сейчас же, не теряя ни секунды. Уолтер принялся лихорадочно подыскивать слова…
3Бродяга пришел вместе с туманом. Стал неподалеку: руки в карманах, вокруг шеи — шарф-удавка, старая шляпа набекрень. Все с чужого плеча, даже в сумерках видно.
Уолтеру было все равно. Он тоже держал руки в карманах, грел пальцы. Вечер выдался неожиданно холодным. Днем над Гавром буйствовало летнее солнце, с Английского канала дул легкий норд-вест, но к вечеру надвинулись тучи, легли плашмя, нависли.
Черная громада лайнера возвышалась совсем рядом, в полусотне шагов. Трап, серьезные, одетые по первому сроку матросы, вереница пассажиров, грузчики, огни подъезжающих авто. Перри уже успел подняться наверх, отдать чемодан стюарду и показать билеты помощнику капитана, получив твердое заверение, что без него от причала не отойдут. Одно условие — с последним гудком сразу наверх.
Гавр. Набережная. Туман[100].
Уолтер Перри смотрел на трап, на идущих по нему незнакомых людей. Вглядывался в каждого, ждал, старался не пропустить. Для того и спустился вниз. Все это не имело ни малейшего смысла, но он упрямо верил в чудо.
Авто… Большая семья, он, она, трое детишек, чемоданы, сумки. Двое в легких летних пальто, один чемодан, за плечами у мужчины — гитара в чехле. Еще двое, заметно постарше, старик с большим сундуком, прямо как из фильма про пиратов.
Он ждал Марг. После всего сбывшегося и несбывшегося хотелось лишь одного — увидеть, обнять, сказать: «Люблю!» Так мало и так невероятно много. Уолтер охотно оставил бы чемодан на борту, кинулся навстречу, хоть до самого подножия Эйгера, но в Нью-Йорке ждал лопоухий мальчишка, который сперва станет по стойке «смирно», отдавая честь старшему по званию, потом повиснет у него на шее…
«Не понимаю, что со мной, Отто», — сказал Уолтер своему немецкому другу доктору Гану. Теперь понял. Он проиграл войну, не сразил острым копьем врага, не прикрыл треугольным рыцарским щитом друга. Не спас Анну, и сероглазая уже не ответит на его «…руки, сердца, прав гражданки Соединенных Штатов». В Судетах и Тешине льется кровь, генералы листают томики с космическими осьминогами на обложках, Аргентина — Фиолетовая Погибель — заходит на новый виток. И никого уже не защитит серебряная рыбка с греческими буквами.
Рыцарей нет. Освистанный клоун собирается восвояси.
Марг! Все, что у него еще осталось… Сейчас, в этот туманный вечер Уолтеру до боли хотелось услышать смех-колокольчик, поцеловать ямочки на щеках. «Не понимаю, что со мной…» Понимает! Понял!..
Снова авто, суетливые пассажиры, грузчики… Женщина в плаще, молодая, красивая. Нет, не она…
Молодой человек вынул руки из карманов, сжал и разжал пальцы, пожалев, что нельзя подвесить боксерскую грушу прямо здесь, среди тумана. Тут и подошел к нему бродяга. Взглянул искоса, погладил небритый подбородок.
— Je m’excuse pour intrusion, messieurs!..
Посмотрел еще раз, уже внимательнее, и заговорил на неплохом английском.
— Вероятно, правильнее будет «мистер». Не помешал?
— Нет, — не думая, ответил молодой человек. — Что дальше? Кошелек или жизнь?
Бродяга усмехнулся, и Уолтер понял, что туманный гость немногим его старше. И еще красив, хоть сейчас на медаль, даже трехдневная щетина — не помеха.
— Если честно, была такая мыслишка, мистер. Но — не могу. В жизни ничего не крал и не отнимал.
Молодой человек вновь стал смотреть на трап, на причал, на тех, кто спешит на корабль. Еще пассажиры, еще… Нет, нет, нет…
— Если вы голодны, я дам денег.
В ответ — хриплый смех. Бродяга стал рядом, затянул шарф потуже.
— А хорошо бы срубить с вас, мистер, полсотни франков на хороший ресторан! Нет, я не голоден. Мне надо побыть здесь, на причале, но так, чтобы не прицепились ажаны. Копы, если по-вашему. А рядом с вами, мистер, меня не тронут.
— Стойте, — согласился Перри, вглядываясь в туман и понимая, что все напрасно, напрасно, напрасно…
— Вы не буржуа, мистер, — рассудил незнакомец, закуривая мятую папиросу. — Не военный, не работяга с фабрики и уж точно не фермер. Вы коп?
Уолтер чуть было не ответил «шпион», однако рассудил, что в шпионы его, похоже, не взяли.
— Географ. Не учитель географии, просто.
Бродяга громко хмыкнул.
— Здорово! И что же вы сегодня открыли, мистер? Какой материк?
Вопрос был не нов, но на этот раз молодому человеку не хотелось поминать озеро на Аляске.
— Сегодня купил рукопись. Дневник капитана Лайона. Бриг «Грайпер».
Туман стал гуще, и Перри пожалел, что отошел так далеко. Вытер платком глаза, стряхнул со шляпы несколько тяжелых капель.
— Надо же, чем богатеи заняты! — бродяга задумался и принялся тереть подбородок, точь-в-точь, как сам Уолтер. — «Грайпер»… Стало быть, экспедиция Уильяма Парри, поиски Северо-Западного прохода, 1819 год. Бомбарда «Хекла» и бриг «Грайпер».
Перри отшатнулся, взглянул изумленно. Туманный гость рассмеялся.
— А вы, мистер, по одежке не судите. Люди — они как бутылки со старым вином. Пока не испробуешь, не поймешь, что внутри: «Год кометы» или просто помои. Вы не на меня смотрите, а на трап. Ждете, правда?
Он хотел отмолчаться, пожать плечами, но внезапно сказал,
