Лейхтвейс

– Стариканы? – не понял князь.

Джакоппо фыркнул:

– Если бы! Со стариканами у меня разговор короткий. Лопатой – и обратно прикопать. Другие… Не верят мне, смеются, мол, стариканам уже все равно. Если бы! Так зайдете, ваша милость? Есть тут местечко слева от часовни, оцените, примеритесь, значит.

Дикобраз невольно удивился. Только что была жара, а тут словно морозом ударило.

– Спасибо, синьор, как-нибудь в следующий раз… А скажите, белая женщина возле храма – это из ваших стариканов? В смысле… э-э-э… старушенций?

– Белая? – могильщик дробно рассмеялся. – Не старушенция это, а баловство. С ней даже лопаты не надо, в челюсть двинуть – и весь разговор.

Долгий протяжный вой… Кажется, у пса имелось по этому поводу особое мнение.

* * *

– Сценарий? – Глория Свенсон, заглянув князю через плечо, окинула взглядом густо изрисованный бумажный лист. – Ты у меня трудяга, Сандро! Только, пожалуйста, пиши проще. Люди приходят в кинотеатр не для того, чтобы решать головоломки. Им требуется только…

– …Герой, Героиня и Любовь, – согласно кивнул Дикобраз. – Уже усвоил. Основной наш зритель – секретарши и горничные. А если нужен Злодей?

Актриса поджала губы.

– С этим осторожнее, нельзя делать его значительным и ярким. Всегда есть риск, что Злодей станет главным героем, и тогда положительные персонажи станут никому не интересны, он просто вытеснит их из кадра. Фильм развалится, все будут помнить только негодяя.

Князь взял ее за руку, поцеловал пахнущую духами ладонь. Свенсон слишком умна для своего ремесла.

– К сожалению, получается именно так.

Злодей, он же негодяй, был ярок и значителен. Хуже – он и стал Героем, причем не только для секретарш и горничных, соблазнялись люди и куда более серьезные. Положительные персонажи, вытесненные пинками из кадра, прятались по глухим углам – или уезжали за кордон, в тот же Голливуд.

Бывший капрал Кувалда уверенно побеждал.

– Но, знаешь, Глория, я все-таки попытаюсь.

После поражения Авентинского блока, князь некоторое время надеялся, что настоящая борьба только начинается. Слишком все было наглядно – несколько десятков безоружных людей, не применяя насилия, подтолкнули Дуче к пропасти, к Тарпейской скале. Не хватило малого, всего лишь небольшого толчка, чтобы отправить Дуче и его фашизм в бездну. Так, по крайней мере, казалось. И только через год, после второго ареста, Дикобраз понял, насколько не прав. Сопротивление началось – и кончилось, в Италии стало тихо, словно в могиле. «Коричневые рубашки» победно маршировали по площадям, а прежние оппозиционеры даже не молчали, а радостно орали хором: «Вива, Дуче!» И это был даже не страх, нечто худшее. Слабая и беззащитная Италия, подобно стае павианов, всегда уважала чужую силу. Кувалда, телом и духом крепок, доказал свое право быть первым обезьяньим самцом. Даже самые бескомпромиссные невольно задумывались о том, что без вожака станет хуже.

«Фашио» – пучок прутьев, перевязанный прочной веревкой, перестал быть только символом на значках и знаменах.

Все это князь понял еще в Италии, однако, оказавшись за границей, узнал и нечто более печальное. Фашизм выходил из моды, люди наконец-то начали различать футуристов и разбойников. Даже политики при всем их цинизме открещивались от «фашио», слишком уж мерзким духом несло от связки прутьев, издали очень напоминавшей веник. Очень многие соглашались с тем, что фашизм конечно же плох.

Фашизм – но не Муссолини.

– Бенито – не джентльмен, – сказал князю канцлер британского казначейства Уинстон Черчилль. – Я никогда не приглашу его на партию в поло. Он вульгарен, мерзок, а порою просто смешон. Но именно такой нужен сейчас вашей стране. Дуче сделал почти невозможное – создал стабильное государство, Европе больше не нужно бояться того, что Италия развалится или там начнется революция. Дьявол его раздери! Этот парень справился даже с Коминтерном! Италию наконец-то начали принимать всерьез, теперь она страна, с которой можно договариваться. Я сочувствую вам и вашим друзьям, князь, но иметь дело буду именно с Муссолини, пусть мне это будет стоить лишней сотни лет в адском котле.

Страшный и ужасный Коминтерн на своих конгрессах проклинал фашиста Муссолини, но руководство СССР было вполне согласно с Уинстоном Черчиллем. Отношения с Италией улучшались с каждым годом, развивалась торговля, а затем Дуче без особой огласки начал строить корабли для большевистского военного флота. Фактически единственным противником итальянского лидера оставался бывший ефрейтор Адольф Гитлер, которого бывший же капрал невзлюбил с первого дня, посчитав жалким подражателем. Однако идею Антигитлеровской коалиции никто не поддержал, и два младших офицера предпочли в конце концов договориться на костях раздавленной Рейхом Австрии.

Капрал Кувалда возвышался над Апеннинами тяжелой нерушимой скалой, с каждым годом становясь все сильнее. Иные страны его терпели, иные считались, а те, что помельче, начинали откровенно бояться.

– И все-таки Злодея можно победить, – молвил князь, рисуя очередной квадратик. – У него есть враг, страшный и беспощадный, его спутник и вечная тень.

– Ты прав, Сандро, – Свенсон, пододвинув стул, присела рядом. – Враг Злодея – это он сам. Рано или поздно Злодей ошибется, и тогда все свершенное на него и обрушится. Но такое не снимешь в кино. Нашим зрителям нужны сражения, подвиги, герои – и большая любовь.

Дикобраз отложил карандаш, погладил женщину по теплой щеке.

– Ничего не поделаешь, Глория. Значит, у моего фильма не будет зрителей.

7

Первый удар пришелся в нос, не слишком болезненный, но очень обидный. Следующий по щеке, затем снова по носу, со всей силы – до легкого хруста и соленой крови во рту.

Рената помахала в воздухе ушибленной рукой.

– Осознал, Ко-лья? Или добавить? Это, как ты догадываешься, еще не интенсивный допрос, это тебе за твой длинный поганый язык.

Руки скованы за спиной, не ответишь. Да и не стал бы марсианин драться с девушкой. Не в бою…

– Значит, именно такому тебя в Абвере учили? Людей стравливать?

Раскосая, повертев ладонь перед глазами, коснулась пальцем пятнышка крови, чуть подумала – и слизнула языком.

Улыбнулась.

– А вообще-то ты молодец, Альберта еще учить и учить. Плохой из него разведчик. Только, знаешь, Ко-лья, за слова положено отвечать.

Подошла ближе, сбросив с лица ненужную улыбку. Наклонилась. Поцеловала