– К машине!
К какой именно, не пояснялось. Впрочем, все тут же стало понятно: толчок в спину и открытый люк перед носом.
– Умер бы, не мучился, – мечтательно вздохнул страх. – Может, там и не так плохо, баланду дают, на прогулку водят…
– Не хочу-у-у! – рявкнул Хорст и выпрыгнул на асфальт. Пулемет всего в двух шагах, укрытый мешками с песком. Рядом трупы в камуфляжных куртках, много стреляных гильз, какие-то зеленые ящики.
На малый миг Локи отрешился от мира, разложив его на простые ясные фрагменты. Вот пулемет, его нужно украсть, сторожа не помешают, верные камрады на стреме…
– За ствол не бери! – крикнули сзади. – Обожжешься!
Он учел и это. Пригнулся, шагнул вперед и осторожно поднял горячую железяку за приклад и нижнюю ручку. Едва не упал – тяжела! Но все-таки справился и оттащил добычу к люку. Кажется, вокруг стреляли, надсадно лупил танковый пулемет, но на этот раз страх прикусил язык. Дело – прежде всего.
– Ящики!
Он взял и ящики, три подряд. Четвертый оказался открыт, и Локи понял – патроны.
А потом его втянули обратно в люк. Танк с грохотом и скрежетом рванул вперед, можно привалиться к теплой броне и закрыть глаза. Дальше воюйте без него, Локи свою игру сделал.
* * *– Молодец! – улыбнулся куманёк, хлопая его по плечу. – Благодарность от лица службы! Жаль, занести некуда.
Локи весьма удивился. То есть как, некуда? В следственное дело, а потом и на надгробие. Душевно выйдет! Промолчал, конечно, не след такое вслух поминать.
– Выходит, мы снова победили?
Ему хватило бы и простого «да», но камраду Четному явно хотелось выговориться.
– Пулемет подавили и взяли, но у них еще таких как минимум два. Но тот, что в штабе, молчит, кажется, перебит расчет. И вообще, мы их неплохо проредили. А у нас – минус три…
Убитых как раз уносили вглубь тоннеля. Куманёк заговорил о том, что им очень повезло – «эсэсы» не успели перезарядить ленту и открыть огонь бронебойными, но Локи уже не слушал. Повезло и ладно, иное душу тревожит.
– И сколько еще нам держаться, камрад?
Август Виттельсбах усмехнулся.
– В школе историю учил? Когда при Ватерлоо герцога Веллингтона об этом спросили, он ответил: «Блюхер или ночь». Блюхер нам не поможет, делай выводы.
Локи посмотрел на темнеющее небо. Вечер близко, но вечер – еще не ночь. На площади и возле стены штаба прибавилось трупов. Хорсту уже рассказали, что пока он возился с пулеметом, осмелевшие эсэсовцы пытались контратаковать. Но сейчас живые укрылись за камнем, и над старой крепостью тяжелым пологом нависла тишина.
– Блюхер или ночь, – вздохнул Локи. – Я бы и от Блюхера не отказался.
* * *Потом кончилась вода. Последнюю кружку честно поделили, выпив по глотку. Подсчитали патроны, вышло как раз по обойме на винтовку. Локи поинтересовался, нет ли патронов к его «Вальтеру», однако таковых не нашлось. Хорст слегка загрустил, но потом решил, что и без пистолета обойдется. Хватит уже, навоевался до тошноты! Может, и в самом деле ночь выручит, она для вора – правильное время.
Локи, вернувшись на свой ставший уже привычным ящик, начал перебирать слипшиеся странички свой непутевой жизни. Чего только за последний месяц не приключилось! Тут тебе и нары, и королевский престол, и такая политика, что от страха ослепнуть можно. А со сколькими непростыми людьми познакомиться довелось! Только где они сейчас? Унтерштурмфюрер Виклих, господин Зеппеле, Циркуль, камрады в полосатых робах. Их нет, а он, Хорст Локенштейн, не просто живой, а еще даже на что-то надеется. Счастливчик? Ввек бы такого счастья не видеть!
– А ведь они снова полезут, – негромко проговорил сосед по баррикаде, с которым Хорст даже не успел познакомиться. – Обязательно полезут. Иначе выйдет, что Лейбштандарт нам, заключенным из «кацета», войну проиграл! На весь мир позор смертный. Вот и навалятся…
Можно было не отвечать, не ему сказано, просто так. Но внезапно, словно со стороны, он услышал собственный голос:
– Навалятся. А мы им наваляем!
4– Вам нечего опасаться, Палладия. Я буду только свидетелем, поставлю подпись на документе о капитуляции. Никаких решений о судьбе Монсальвата принимать не буду, да и не собираюсь. К тому же, никто меня и слушать не станет.
Матильда Шапталь ненадолго отлучилась из перевязочной. Бой продолжался, и раненых не становилось меньше.
– Через несколько дней меня сменят, пришлют кого-нибудь серьезного, с полномочиями. А я с удовольствием вернусь к своим картинам. За день до полета натянула холст, грунт приготовила. Несколько лет не могла заставить себя взять в руки кисть… Палладия! Не хочу вмешиваться, но, может, вам не стоит лететь? Мне по секрету объяснили, что посадить «Полярную звезду» очень трудно…
Пэл слушала, не перебивая, но думала совсем о другом. В победу подмастерьев уже не верилось. В лучшем случае сумеют продержаться еще день-другой, а потом придется отступать. У них есть корабли, чтобы вернуться на Землю, но мало ли что может случиться?
Позвать Матильду с собой? Но у «Полярной звезды» и в самом деле мало шансов. Она для себя все решила, но у художницы вся жизнь впереди.
– Везде будет трудно, – сдерживаясь, проговорила она. – Матильда! Сделайте одолжение, не лезьте под пули. Пообещайте, мне спокойнее будет.
Художница покорно кивнула.
– Обещаю! В бою от меня толку мало, отсижусь в тылу… Как с вами связаться, Палладия? Хотелось бы встретиться после всей этой заварухи. Мне дать запрос через агентуру Жозе Кинтанильи?
Пэл хотела продиктовать свой адрес (невелика тайна!), но вдруг с холодной, последней ясностью поняла, что встретиться на Земле им больше не придется. Или Матильда, или она сама – или обе они вместе. Небо ревниво.
Слова застревали в горле, но она все-таки заставила себя попрощаться. На улыбку не хватило сил. Матильда, что-то почувствовав, примолкла, а потом негромко проговорила:
– Можно встретиться и не на Земле.
* * *Снова пришлось переодеться. Вместо тонкого комбинезона
