«Выживет!» – заметила совесть, а я, набрав воздуха в грудь, крикнула:
– Билеты! На линии работает контроль! Готовим проездные удостоверения! Копии, ксерокопии проездных документов не принимаются! Билеты! Кто берет билеты в кассе, тот идет пешком по трассе!
Настал мой звездный час. Ко мне рефлекторно потянулись руки с мелочью. Я радостно стала складывать ее в карман, выдавая свою предвыборную листовку.
– Кто билеты не берет, тот пешком домой идет! – орала я. – Передаем за проезд!
Ловко орудуя локтями, протискиваясь сквозь живую массу пассажиров, я «обилечивала», как говорят мои коллеги-кондукторы, с риском для жизни и здоровья.
– Девушка! Не толкайтесь! – орал какой-то крупногабаритный мужик, подпирая головой потолок. – Иначе я вам сам локтем заеду!
– Я – кондуктор! – нагло заорала я в ответку. – Мне можно! Работа у меня такая! Делать массажи локтями! Могу сделать эротический массаж коленкой!
– Откройте люки! – истошно орал женский голос. – Задохнемся же!
Мужик поднатужился и открыл люк.
– Вы что! – раздался старушечий голос. – А ну быстро закройте люк, меня сейчас просквозит!
– Да рот закрой, старая карга! – возмутился какой-то молодой пацан, открывая окно.
– Доживешь до моих лет, будешь обзываться! – орала старуха. – Лучше место мне уступи!
– Да я уже не дожил! – огрызнулся парень.
– Да, молодой человек, уступите место старушке! – возмутились какие-то стоящие тетки с огромными сумками в руках. Самое интересное, что на плечо закинуть сумки дамы не удосужились, а телепали их над головами сидящих.
– Билеты! – орала я, пытаясь перекричать нарастающие крики толпы. – Контроль на линии! Сохраняйте билеты до конца поездки!
Мой фартук становился все тяжелее и тяжелее от мелочи, но листовок должно было хватить на всех. Теперь я напоминала свинью-копилку.
– Передаем за проезд! На линии работает контроль.
– Не лапайте меня! – пробасила какая-то полная и очень потная дама, пытаясь выпихнуть меня через «запасный выход», то есть через окно. Я поднырнула под ее локтем, продвигаясь дальше по салону.
– Вы не выходите? – спросил какой-то полуголый щуплик, схватившись за поручень, как стриптизер в ночном клубе.
– Выходят замуж. Но я не вижу ни кольца, ни шампанского… – огрызнулась я, пытаясь просочиться сквозь людскую массу.
– Ну куда ты прешь! – возмутилась тетка, перегораживая огромной челночной сумкой весь проход. – Осторожнее можно?
– Ай-я-яй! – злорадно и мстительно сказала я. – А за крупногабаритный багаж придется доплачивать!
– Это же ручная кладь! – возмутилась тетка, глядя на свою неподъемную сумку.
Ага, а я робот из жидкого металла!
– Ну тогда бери его в руку и держи на весу! – сообщила я, глядя, как дамочка краснеет и надувается.
Позади меня народ начал обсуждать мой стишок и, как обычно, ударился в политику. По привычке ругали правящую партию, возлагали надежды на новую, ругали новую, вспоминая достижения старой.
Краем уха во всеобщем гуле я уловила: «Предъявите билеты!» Годвин отлип от тети и тоже вступил в игру. Надеюсь, булавка ему не пригодилась.
Может быть, вам кажется, что сделать пять шагов – это проще простого, но попробуйте сделать эти несчастные пять шагов в переполненном транспорте.
Автобус остановился, и прямо в открытую перед моим носом дверь зашел бомж. Колоритный такой, облезлый и вонючий. На ногах он стоять не мог, поэтому качался, даже ухватившись за поручень. Моментально вокруг него образовалась зона отчуждения сродни Чернобыльской. От бомжа несло перегаром, и его заметно укачивало. Я постаралась максимально ускориться, чтобы не столкнуться с ним нос к носу.
– Щас спою! – просипел бомж, протягивая черную от грязи руку в сторону пассажиров, прося подаяние. – У Курского вокзала… стою я молодой… Подайте, Христа ради… – завыл он, вызывая попоболь у всех присутствующих.
Проскочив мимо бомжа, я столкнулась нос к носу с каким-то мужичком, который держал в руках табличку: «Памагити бальному рибенку на апирацию!» Он ткнул мне табличкой прямо в лицо, словно я тут единственный меценат и спонсор.
– А где ребенок? Что болит? – спросила я, пытаясь от него отвязаться. Но он упорно совал мне фотографию какого-то мальчугана с вотермарком одного известного сайта стоковых изображений.
– Все болит! – заорал мужик, пытаясь бить на жалость, не давая мне проходу.
Я миновала и этого товарища, продвигаясь вперед, собирая мелочь и выдавая билеты. Автобус приближался к концу, точно так же как и мои силы. Мелочь просыпалась под ноги, но я даже не наклонялась, чтобы ее собрать. Где-то на передней площадке возникла потасовка, в которой, как я надеюсь, Годвин участия не принимал.
И вот она, задняя площадка. Обилетив всех, я выдохнула, повиснув на поручне, дожидаясь чародея. Остановка. Я уже думала сойти, но Годвина все не было. Зато вошла какая-то старуха, одетая, между прочим, очень даже прилично и благообразно.
Но стоило ей открыть рот, как донеслись такие слова, от которых я молча сглотнула.
– Воры! Везде воры! Потаскухи! – орала бабка, брызжа слюной. Все стали орать на бабку, чтобы вела себя потише. Но бабушка не унималась и добавила пару децибелов громкости к своему изобличающему монологу, под аккомпанемент скрипящих, как гвоздь по стеклу, тормозов. Тапки мои были потеряны где-то в середине салона и возвращаться за ними не хотелось.
Снова остановка. Я решила, что не переживу всего этого ужаса, и сползла по ступенькам вниз. Я чуть не бросилась целовать землю. Такой счастливой я себя давненько не чувствовала. Толпа, которая вышла вместе со мной, почти иссякла. И тут я увидела, как, шатаясь, с полубезумным взглядом, потрепанный, как потерпевший кораблекрушение, выползает Годвин.
Я подхватила беднягу под руку и потащила в сторону. Немного отдышавшись, Годвин схватился за лицо. Правая сторона у него горела так, словно он только что получил по физиономии.
– Это кто тебя так? – удивленно спросила я.
– Парнишка с рюкзаком… – простонал чародей. – Я ему, мол, предъявите билет. А он как развернется вместе с рюкзаком да как мне по лицу даст этим проклятым баулом… А еще тетка какая-то на каблуках! Три раза, сволочь, мне по ноге прошлась… Нет, Сима, теперь я видел все…
Мимо нас промелькнула кабина, где сидела куча водителей, оравших благим матом: «Ты куда, козлина, прешь! Правила учи!»
– Да ладно тебе. Я так каждый день с работы ездила. Прикольно, когда у тебя в руках пакет с яйцами, на плече ноутбук и новые колготки. Так вот, я добилась такого мастерства, что ни зацепки, ни дырочки! Учиться надо!
– Как называется эта штуковина? – поинтересовался чародей, соображая что-то в уме.
– Автобус в час пик! – улыбнулась я.
– Отлично… Замечательно… Ладно, пора двигаться дальше, – потряс головой Годвин. – Так там еще тетка была… От нее кашей воняло… Перловкой… И кошками… Точнее котами…
– Все, успокаивайся… – ласково сказала я, похлопав беднягу по спине.
Дверь, которую мы выбрали следующей, называлась «Invidia», что в переводе означает «зависть». Приятное созвучие с известной торговой маркой видеокарт, которые в процессе своей работы на новой операционной системе делают так, что начинаешь завидовать тем, у кого
