«Гранатомет!» – промелькнуло в мыслях старика, прежде чем он зашелся в кашле, так как не успел задержать дыхание и вдохнул эту едкую летучую смесь. Не полной грудью, но пыль моментально залепила ему нос, рот и горло, что стало ударом по его слабым легким.
Макарыч старался не кашлять, боясь за свое сердце, но ничего не вышло – он сразу начал задыхаться, а это было еще мучительнее. В глазах пульсировали разноцветные вспышки, голова гудела, а изо рта при каждом выдохе вылетали брызги крови. Ее же солоноватый привкус постепенно заменял во рту вязкий вкус пыли.
Что творилось у него в груди, он боялся даже представить. Казалось, будто там дерется свора бешеных собак, которые отбирают друг у друга сердце, вгрызаясь в него клыками со всех сторон.
Похоже, вот и настала кончина старику. Не та кончина, к которой он больше всего готовился, но та, которая с недавних пор тоже была вполне предсказуема.
* * *– Хватит разлеживаться! А ну вставай! – услышал он внезапно знакомый голос, даром что у него были заложены уши. – Если собрался издохнуть, так хотя бы возьми в руки оружие, упрямый старик!
– Я… мне… надо… – Он снова выкашлял кровь, но тут же почувствовал, что дышать стало легче и боль в груди ослабла. – Ладно! Ладно, я тебя понял!
Встаю!
Он взвел пулемет, вцепился в него и, шатаясь, поднялся на ноги. Но стоять ровно, да еще с тяжелым Печенегом в руках, не получалось. Поэтому Макарыч уперся плечом в стену и лишь потом осторожно выглянул в окно.
Старик был прав: в дом действительно пальнули из гранатомета. И целились в тот самый железный щит, через бойницу в котором он разговаривал с детьми. Но, судя по разбросанным кирпичным обломкам, граната попала левее, в межоконный простенок, и уничтожила его.
Это тоже было плохо, ведь теперь в фасаде образовалась пробоина величиной с входную дверь. И заделать ее срочно никак не удалось бы.
Но куда больше старика беспокоили люди, что приближались к дому опять же со стороны шоссе. Их было четверо, они бежали пригнувшись, и каждый держал в руках автомат. А вел их знакомый старику усач в армейской панаме, чему Макарыч совсем не удивился. Детей рядом с ними не наблюдалось. Наверное, к этой минуте брат с сестренкой успели пересечь дорогу и скрыться.
– Чертовы подонки! – процедил сквозь зубы старик. И хотел было установить пулемет на подоконник, чтобы ударить по врагам, но Печенег не дал ему этого сделать.
– Не суетись, – сказал он. – Ты слишком слаб для таких перестрелок. Пускай они решат, что ты мертв, и войдут в дом.
Мысль была здравой. Если противники сейчас напорются на встречный огонь, они залягут во рву. И тогда лишь одному дьяволу известно, когда и в чью пользу завершится эта позиционная война. Но если они беспрепятственно вторгнутся на территорию, которую Макарыч знал как свои пять пальцев и где он все еще был полновластным хозяином…
Да, такой расклад виделся ему намного удачнее.
Четверка ринулась на штурм, будучи готовой к сопротивлению, но не встретила его. Это ее воодушевило. Еще утром эти люди, небось, догадались, что с зомби воюет единственный человек – по отсутствию других выстрелов. И если он не палил по врагу на подходе так, как палил по зомби, значит, скорее всего, был или убит гранатой, или тяжело ранен. Врагам оставалось лишь обыскать его крепость и забрать трофеи… Удачный у них выдался денек, что ни говори.
Отсутствие трупа на первом этаже насторожило бы противников, поэтому Макарыч решил дождаться их там же, а не наверху. И залег под грудой тряпья в самой темной комнате, что примыкала к гостиной, в чьей стене зияла теперь огромная дыра.
К счастью, обошлось без пожара, но взрыв все равно учинил полный разгром и хаос. Чтобы отыскать здесь труп – или убедиться, что его нет, – надо было сдвинуть завалы из обломков мебели, штукатурки, половиц и всевозможных вещей. Последние хозяин начал складировать прямо в гостиной, когда остался в одиночестве, и в итоге тоже превратил ее в хранилище.
– Первый… Второй… Третий… – бесстрастно считал Печенег вторгающихся в пролом врагов. Конечно, они его не слышали. Зато могли услышать старика, заговори он вдруг с Печенегом. Макарыч ежесекундно помнил об этом и держал язык за зубами. – Так, а где же четвертый?
Трое захватчиков, включая усача в панаме, рассредоточились у стены для первого, беглого осмотра гостиной. Четвертый их боец все еще был снаружи – видимо, остался на прикрытии. Ждать его не имело смысла. Пока его собратья не разбрелись проверять другие комнаты, Макарычу надо было брать инициативу в свои руки.
– Огонь! – скомандовал ему Печенег, и он, взяв на мушку ближайшего противника, нажал на спусковой крючок.
Стреляя со столь близкого расстояния, он не мог промахнуться. И первой же очередью срезал двоих: тощего хмыря в засаленном спортивном костюме и похожего на байкера пузатого коротышку.
Те даже не успели понять, что стряслось. Пули прошили их насквозь, а хмырь и вовсе вылетел из пролома обратно на улицу.
Пулеметчик мог бы заодно нашпиговать свинцом усача, но тот обладал завидной реакцией. За миг до того, как в стене, возле которой он стоял, пробило несколько дыр, усач прыгнул вперед и укрылся в бывшей гостевой спальне.
Вернее, это он думал, что укрылся от выстрелов за стеной. На самом деле это его не спасло. Макарыч отлично помнил, из чего он делал межкомнатные перегородки – из тонких досок и гипсокартона. И столь же отлично знал пробивную мощь своего оружия.
Развернув его в дверном проеме, следующей длинной очередью старик изрешетил преграду, отделявшую его от врага. Он выпустил в нее столько свинца, что мог даже не ходить и не проверять, поражена цель или нет. Растерзанное пулями и залитое кровью тело усача можно было разглядеть через многочисленные пробоины в стене.
Впрочем, не стоило забывать, что у дома находился еще один противник.
Поднявшись на ноги, Макарыч прижал ствол пулемета к косяку – для устойчивости, – навел его на пролом и стал прислушиваться, не донесутся ли со двора крики.
Они не заставили себя ждать. Выброшенный наружу мертвый хмырь дал понять прикрывающему, что отряд понес потери. А насколько сильные, стало ясно по молчанию автоматов. Тем не менее последний враг должен был удостовериться, что стало с приятелями. А вдруг они лишь ранены и их еще можно спасти?
– Кеха! Мелкий! – позвал он снаружи, не рискуя соваться в дом. – Вы живы?! Кеха, ты как там?
