Путилин-Добржанский рассмеялся высоким, сладким смехом.
— Хе-хе хе! Вы думаете, мы не знаем в Варшаве, что в Одессе есть такой господин Копельман? О, мы следим за теми, кто нам нужен, прошу пана верить!
При слове «следим» смертельная бледность покрыла багровые щеки еврея-коммиссионера.
— След… следите? А почему, зачем вы следите за мной?
Голос его дрожал.
И опять послышался веселый смех «Добржанского из Варшавы».
— Да потому, что мы работаем на одном деле, хе-хе-хе!
Вздох облегчения вырвался из груди Копельмана.
— Вы… вы говорите правду?
— Прошу верить, я никогда не лгу.
— Вы продаете этот товар? Вы можете поклясться?
— Як Бога кохам, я добываю товар![17]
Копельман, видимо, успокоился.
— Что же угодно пану Добржанскому от Копельмана? — задал он вопрос.
Путилин усмехнулся.
— Пан Копельман не догадывается?
— Нет.
— Сделать дело, или, как у нас в Варшаве говорят, «сбыть с рук».
— Кого?
— Одну знатную девушку, попавшуюся нам на удочку.
Копельман хитро прищурился на своего посетителя.
— А позволяйте мне спросить вас: почему вы сами не можете, не знаете, куда надо «сбыть с рук»?
Ни один мускул не дрогнул на лице Путилина.
— Потому, что я не имею еще прочных заказов, а про вас я слышал, что у вас, пан Копельман, большой рынок. Я могу переуступить товар вам.
— О, у нас его много!
— Но не такого.
— А где его можно видеть?
— В Варшаве. Или я сам его доставлю сюда.
Копельман задумался.
Путилин впился огненным взором в лицо продавца живого товара.
— А кто такая?
— Красавица, як Бога кохам… Рода аристократического. Образованная…
— Сколько же пан желает за доставку «с ручательством».
— Сочтемся после… Пока одно могу сказать вам, господин Копельман: сделаем союз и будем вместе работать. Честное слово, мне не хотелось бы иметь дело с Финкельштейном.
— Что? Вы и его знаете?
— Знаю.
— Так отчего же вы не идете к нему?
— Мне говорили, что вы больше платите. — Самодовольная улыбка расплылась по лицу владельца комиссионерной конторы.
— Пк-ха! Я думаю тоже так.
— Но есть один вопрос, господин Копельман. Куда мы спрячем мой товар? Я прошу верить, пойду начистоту говорить. В Варшаве у нас гостит Путилин. Ему донесли, что существует контора «Добржанский, Писнячевский и К°». Этот дьявол-москаль точит зубы на нас. А вы слыхали, что он непобедим в розысках-сыске. Я вот только потому и обратился к вам, что жаль, очень жаль, если такой ценный товар пропадет.
Копельман жирно расхохотался.
— Я вижу, пан Добржанский сомневается в Копельмане?
— А то есть правда, вдруг да и вы не сумеете сбыть.
— О, от меня не вырвешься! — продолжал Копельман.
— Верное место? — спросил Путилин.
— Я думаю.
— Что же, тогда по рукам? — вставая сказал великий сыщик.
— Привозите.
— А куда? Сюда к вам в контору?
Копельман даже руками замахал.
— Ай, что вы, что вы, вы извините, с ума сошли! Разве можно сюда привозить? За мною и так следят. А она кричать начнет? Что тогда делать?
Путилин сделал глупое лицо.
— Прошу извинить меня, так куда же?
— А вы, извините меня, где изволили остановиться?
— Я только что с поезда, — улыбнулся Путилин.
— Так мы вот как сделаем. Вы завтра пожалуйте ко мне.
— После трех часов дня?
Великий сыщик заметил, как вздрогнул владелец комиссионерной конторы.
— Почему после трех?
И впился взглядом в глаза Путилина.
— Прошу верить, я до трех занят, — галантно поклонился Путилин.
— А-а… Да, пожалуйте до меня после трех. Тогда мы будем иметь обсуждение, я назначу вам, куда можно доставить ваш товар.
Путилин раскланялся и вышел из комиссионерной конторы.
Но выйдя, недалеко отошел от дома знаменитого одесского дьявола.
Совещание одесских демонов. Жертва вечерняяПо роскошной лестнице особняка, небольшого, уютного, почти бегом вбежал Копельман.
Он позвонил, и когда дверь открылась, ураганом влетел в нарядно убранную квартиру.
— Где баронесса? Баронесса где? — Экономка баронессы, худощавая, злющая дева, в испуге отпрянула.
— Что с вами, господин Копельман? Можно подумать, что за вами гонится вся нечистая сила.
— Розалия Абрамовна! Розалия Абрамовна! — пронесся по передней яростный вопль Копельмана.
На пороге гостинной появилась толстая фигура баронессы.
— Что вы кричите, Копельман?
— Тсс! Ша! — трагически простер обе руки первый одесский комиссионер. — Скорее на самое важное заседание!
— Зачем заседание? — удивилась баронесса.
Копельман затопал ногами.
— Не разговаривать! Не смейте мне прекословить!
В комнате, убранной с вопиющей к порядочному тону роскошью, началось заседание.
Баронесса, рыхлая, испуганная, сидела в кресле. Против нее поместился Копельман, по бокам неведомые субъекты (их было трое) мужского пола.
— Что такое? Что случилось?
Копельман отер пот со лба и после паузы начал:
— Случилось то, что я сейчас говорил с дьяволом.
Крик испуга и удивления пронесся по «шикарной» гостиной.
— С дьяволом? Что за шутки в ночное время, Копельман?
Удар кулаком по столу был ответом.
— И что вы на меня глядите, как на помешанного?! Я вам говорю, что я говорил с дьяволом!
Лица всех заседающих одесских демонов побледнели.
— Знаете ли вы, кто у меня сейчас был?
— Кто-о?
— Шпион. Пусть дети мои не увидят солнца, если я говорю неправду! О, хитрый змей! О, ящерица, заползающая под камень добродетели!
— Какой шпион?
— Такой, какого еще Одесса не знала. Слушайте, мы узнали, что по делу этому… ну-ну… вызвали Путилина.
— Путилина? — вздрогнули заседающие.
— Да. Вы знаете, что такое Путилин?
— О-о!
Это «о-о!»
