Вопрос — когда начнётся. Не исключено — что поляк — не доверяет ему и держит его на прицеле. Скорее всего, так и есть…
Когда…
— Ташкент, Лидеру шесть один
— Шесть три, Ташкент.
— В колонне перегруппировка, фронт занимают боевики, видимо… готовятся к чему то.
— Принято, где вы?
— Точка Плутон.
— Принято. При попытке прорыва оцепления всем делать жёстко двадцать два. Памиру готовность, Памиру готовность.
— Памир Лидеру, шесть один.
— Шесть три, Памир.
— Выстраиваю черепаху. Мы в тяжёлом. Точка Спутник закрыта.
— Памир — принято. Свободными силами перекрывайте дворы. Работайте с Утёсом
— Памир принял.
— Два ноля.
И тут — эфир взорвался криком
— Памир всем, Памир всем! Снайперский огонь по моим позициям! Ориентировочно со Спутника или дальше, вдоль по улице!
Есть!
Вот теперь — он точно сосредоточен на целях — выстроенных в тяжёлом бойцах национальной гвардии на точке Спутник — это, скорее всего широкий перекрёсток Ленина — Гагарина…
В термооптическом прицеле — человеческое тепло отражалось красным или чёрным — по желанию пользователя. Он переключил на чёрное — снайпер едва был виден, но он был там, где и должен был быть, на найденной им позиции. В его прицеле.
Винтовка отдала в плечо — и первая пуля ушла в цель…
* * *Движения во дворе высотки — не было. Следов крови — тоже.
Он заметил фургон с высокой крышей местного ЦСН ФСБ, с торчащими «лишними антеннами». Показал — «я свой» — рукой за горло, и тут же большой палец. Фургон в ответ дважды мигнул фарами.
Предупреждены. Ждут.
Прокравшись к подъезду — просто идти нельзя, несмотря на ранение, польский снайпер может занять позицию у окна подъезда, карауля тех, кто за ним придёт — он открыл дверь ключом, который получил от домовладельца, снимая квартиру на верхних этажах. Прислушался, принюхался… прошёл дверь. Замер.
Тихо.
Начал подниматься — этаж за этажом, прислушиваясь, принюхиваясь, присматриваясь… поляк может занять позицию в отнорке у мусорных баков, выйти в спину. Его могут выдать следы крови на лестнице, дыхание, просто запах крови. Поляк опытнее и сильнее — но он ранен и ранен серьёзно.
Идёт охота на волков, идёт охота…
Никакой справедливости тут нет и быть не может. Он на своей земле — а Польша за тысячи километров отсюда. Никто не просил поляка приезжать сюда убивать.
Дверь. Закрыта. Следов крови нет. Дверь хорошая, стальная.
Ключ у него был, а вот внутри — не было самой простой щеколды, все запоры на двери — можно было открыть снаружи. Это минус. Он отпер оба замка, дверь — открывалась наружу — это и хорошо и плохо. Он потянул дверь на себя, открывая её и одновременно — прикрываясь двумя миллиметрами стали и стеной.
Пуля — как кувалдой ударила по металлу двери, проделала рваную дыру и ударила в стену, осыпав его кусками бетона и штукатурки. Но — много выше его головы, он лёг на пол. Никто в здравом уме не заходит в одиночку.
— Мечислав! — позвал он
Ещё одна пуля, ближе. Но он — за стеной.
— Мечислав!
…
— Ты все равно отсюда не уйдёшь!
— Зрадник! Пся крев!
— Скажи, где встреча с американцем и останешься жив.
Какой-то мат. По-польски.
— Сдай американца и уйдёшь живым. Мне нужен он, а не ты.
…
— Мы с тобой профессионалы. Сдай американца, нам нужен американец
Снизу — уже поднималась, стараясь не шуметь Альфа, в полной боевой
— Сдай американца и останешься жив.
— Чкаловский парк! — выкрикнул поляк
— Что?
— Чкаловский парк. Справа… — дальше что-то неразборчиво
Если он стреляет в дверь напрямую — значит, он и сам на линии огня. И он — примерно помнил расположение комнат и коридора внутри.
Он — просунул руку с пистолетом и стрелял и стрелял внутрь, пока не кончились патроны в магазине.
Альфовец, прикрываясь стенкой — просунул внутрь зеркало на длинной ручке, поводил им
— Двухсотый, кажется.
Голос был равнодушным — он знал, что стрелка надо было попытаться взять живым, но они слышали переговоры по рации, знали об убитых вованах, и полагали, что неизвестный «свой» которого им заранее описали — поступил правильно…
* * *Чкаловский парк…
Он сразу заметил американца — парк был с широкой прогулочной зоной и скамейки были хорошо видны. Он просто подошёл к скамейке, на которой сидел американец и сел на другую сторону скамейки. Молча.
— Где Мечислав? — спросил, наконец, американец
Он догадался, что после завершения операции — Мечислав должен был зачистить и его. Впрочем, ничего другого ждать и не приходилось. Убивай — или убьют тебя.
— Убит — спокойно ответил он
Американец — посмотрел по сторонам, и кажется, все понял. Может, заметил что-то — выдвижение на позиции группы захвата трудно скрыть.
— Кто его убил?
— Я
Американец — умел держать удар. Надо было отдать ему должное — он не побежал, не попытался выхватить оружие.
— А теперь вы пришли убить меня?
— Нет. Вы ещё нужны.
— Тогда зачем?
— Передать послание.
— От кого?
— От меня. И от всех, кого по вашей милости уже нет в живых.
— И каково же оно?
— Мне не нужна твоя жизнь, потому что ты должен быть живым, чтобы сказать правду. После того, как ты её скажешь — я подарю тебе жизнь. Если ты не скажешь правду — умрёшь.
— Я ничего не понял.
— Тебя задержат. Когда тебя будут допрашивать, ты будешь говорить только правду и ничего кроме правды. Ты расскажешь все что знаешь — о том, что здесь происходило, о том, что происходило в Украине и в других местах. Все что ты знаешь и только правду. Потом — тебе предложат выступить на пресс-конференции перед журналистами. Ты согласишься, и там — ты тоже будешь говорить только правду и ничего кроме правды. О том, что вы сделали, что вы делаете и что вы намереваетесь делать. Ты расскажешь это всему миру. Если расскажешь — тебя уволят из ЦРУ и начнут служебное расследование — но ты останешься жив. И вернёшься к своей семье, если она у тебя есть. Если ты будешь лгать или откажешься говорить — ты никогда больше не увидишь свою семью, не вернёшься в Соединённые Штаты живым. Моя пуля — настигнет тебя раньше, чем ты сядешь в самолёт. Говори правду — только в этом твоё спасение.
Американец помолчал. Потом спросил
— Я могу ещё тут посидеть? День очень хороший.
— Сиди сколько влезет. Надоест сидеть — иди в ту сторону, там тебя встретят.
— Спасибо.
— Не за что.
Они снова помолчали
— Можно ещё один вопрос — спросил американец
— Хоть два.
— Вы действительно считаете, что людям нужна правда?
— А что им, по-вашему, нужно?
Американец задумался.
— Знаете… я больше года работаю в России, и могу сказать, что у вас тут есть свобода. Наверное, даже больше чем у нас в каких-то вопросах. Америка — это иллюзия. И Европейский Союз — тоже иллюзия. Она не включает в себя безработицу, нищету, идиотские законы, наш совершенно безумный в последнее время суд. Но людям нужна иллюзия. Людям
