Заглотил — залпом. Я не притронулся
— Я не знаю, что делать.
— Не знаешь, что делать?! Венер, ты сам себя слышишь? Ты второе лицо в государстве по факту — нет?
— Да ни х…!
Венер заговорил искренне и зло, словно отплёвываясь.
— Ни х… я не второй и ни третий — никакой я. И мы — никакие. Наш номер в раскладе — шестой. Знаешь, кто правит?
— ???
— Улица правит! Всякая шваль засрала людям мозги, кому отделением, кому халифатом, кому ещё. Я когда на заседания хожу, мне, б… хочется, прямо посреди заседания встать и уйти! Потому что вот мы решаем, решаем — но знаем, что мы можем делать только то, что одобрит улица. Думаешь, я не понимаю, что если мы отделимся, то нефтехиму — п…ц, и всему — п…ц, потому что вся наша промышленность — на сто пятьдесят миллионов человек, а не на четыре миллиона рассчитана.
— А чего? — подъелдыкнул я — в Европу вступите, будете туда нефтехимию свою грузить. Там зарплаты от семисот евро — а?
— Ага. Мне только это не рассказывай, да? Я всё-таки там учился. Никому мы там и на хрен не сдались. И рынок нам никто не отдаст — скорее наш хапнут. Я когда на правительство уходил — мы грузили продукцию в двадцать три страны мира. В двадцать три, б…! Китай брал… нормально все было. А теперь что? Ты понимаешь, что политическая нестабильность — это сам по себе серьёзный риск. До того как все это началось — нам Китай предоплату за год вперёд мог загонять!
Венер схватился руками за голову
— Б… все как ополоумели. Интеллигенция эта сраная… откуда взялось её столько, ну, б… откуда? Ведь где-то они были до поры, в две дырочки сопели, на унитаз работали, как-то на жизнь зарабатывали. А теперь… с. а, каждый в Курултай рвётся. Лучшие люди народа, е… твою мать. За всю жизнь рубля руками не заработали! Только языком. Но народ за ними ведётся. И знаешь, что х… всего?
…
— Народ то ведётся. Только думают по-разному. Дербанить — хотят все. Только эти интеллигенты думают, что раздербанят — и будет все их. А толпа думает — все будет наше. Вот когда столкнутся лбами — вот крови то будет…
…
— Шпана… лезгинку танцует — Венер уже заговаривался, видать, выпитое сказывалось — говорят, у нас рождаемости нет. А эти откуда? Б… они же ни к чему не годны, кроме как камни кидать. В глазах зеро, в кармане — зеро, в голове — зеро. Ну, вот что с ними делать? Закиров докладывал на правительстве — менты отказываются стрелять, говорят — в детей стрелять не будем. А какие это дети? Это же зверьё… конченые отморозки… готовая Аль-Каида. Они же все что мы сделали — в унитаз…
В унитаз…
Что самое страшное во всем в этом — знаете? В том, что начинается социальная война — война отцов и детей. Венер — он же страшные слова сказал, сам того не поняв — про рождаемость, мол много нарожали. А ведь это страшно — получается, чем меньше детей, тем лучше, тем меньше угрозы для нас. Мы родили детей, но не воспитали их, не дали им дороги в жизни и что самое главное — не дали мечты. Мечту им дали ваххабиты. И сейчас — мы с ужасом ждём, пока они впустят в построенный нами для них дом бандитов с ножами…
— Венер… — позвал я
— А?
— Земля на связи. Поговорку знаешь — ты бабай и я бабай, и ты мозги мне не сношай.
…
— Давай, попробуем друг для друга людьми оставаться. Как бы ни было. Мы ведь все равно — в одной лодке плывём, как ни крути. И мы понимаем, что друг без друга нам никак. Где то мы вам поможем. Где то вы нам. Но давайте, останемся людьми. Иначе между нами произойдёт то же самое, что произошло с Украиной. А нам тут жить ещё, верно, Венер? И нашим детям тоже…
…
— И ещё об одном подумай… прошу, просто пока подумай. Вот смотри, Курултай этот, из кого он состоит?
…
— Из интеллигенции, правда? Интели, те кто в хадж съездил, наверное… авторитеты, короче. Там сколько бизнеров — нормальных, серьёзных бизнеров, скажи?
— Двое
— На?
— Сто человек…
— Двое. На сто человек. Так вот, это значит, Венер, что когда будет голосоваться любой вопрос, у тех, кто работает руками, будет два голоса. А кто языком — оставшиеся девяносто восемь. А знаешь, чего они хотят?
— Стать новой элитой, понятное дело…
— И не просто элитой. А наследственной элитой. Которая будет сношать мозги молодёжи татарским языком и русской оккупацией, как на Украине. Все — татарский язык, строительство татарской нации — делается не для народа-стройматериала, а для строителей. Которым не предъявишь ни за то, что дом кривой — косой ни за то, что смета давно и в хлам перерасходована. Они и тут сделают, чтобы была вата и была элита. Чтобы ватой было полстраны. И что-то мне подсказывает, Венер, что никто из вас, никто из тех, кто работает руками и реально что-то может — в элиту не попадёт. Места там — строго ограничены. И распределены между наследственными диссидентами и горлодёрами.
…
— Просто подумай пока. И все…
* * *Телефонный звонок — застал меня, когда я уже подъезжал к аэропорту. Звонил Венер.
— Перезвони мне на этот номер — коротко бросил он — и быстро.
Я огляделся… черт побери. Я ехал в правительственной машине, тут телефон просить — тоже очень чревато.
— Пять минут.
— Хорошо.
Я похлопал водителя по плечу.
— Останови…
Мы были где-то на окраине Казани — но торговая точка Билайна тут работала…
* * *Телефон мне обошёлся в сто долларов — помог продавец, дал свой. Как и в девяностые — за доллары можно было купить все.
— Алло…
— Слушай и не перебивай — я не со своего звоню. Здесь есть люди, которым конкретно проплатили турки за то, чтобы Татарстан отделился от России. Они сейчас в Правительстве мутят воду в этом направлении, я слышал, что они себе срок поставили следующей весной, не позднее. Главный у них Сибагатов, ему по слухам турки двадцать лямов занесли.
— А Нуралиев?
— Это так, полезный дурачок. Его они в распыл пустят, как только жареным запахнет — скинут толпе на расправу и обвинят во всем. Сибагатов — в этом замешан конкретно, он с какого-то времени в Турцию как к себе домой ездить стал, даже какие-то исламские комплексы для переселенцев начал строить там, с..а.
— Понял.
— Второй этап — провозглашение чего-то вроде Татарской федерации, собирать земли. Удмуртия, Башкирия, Астрахань, ХМАО, ЯНАО. Про сибирских татар говорили. Это уже конкретно кровью пахнет.
Ну,
