«Зимородок» на несколько секунд нахмурился, вбивая присланные цифры, потом склонил голову набок и вынес окончательный вердикт.
— Годится. Я бы сказал, даже более чем. Пробьете? Мне просто далеко.
— Да не вопрос, — кивнул я. Чуда не произошло, «Зимородок» даже не улыбнулся, — она всего лишь второуровневая.
— Только как я просил, — не преминул вставить Рёмер.
— Помню. Не ударками, а атаками с форта. Выходить надо совместно с десантным ботом, чтобы получить управление войском. Матку не уничтожать ни в коем случае.
— Все верно.
— Еще кое-что, пока «Хамелеонов» не трогайте, у нас вроде как перемирие.
— Перемирие? Расскажешь потом.
— Обязательно. Когда закончу, наберу, — сказал я ему. — …Барун, привет. Видел у тебя в кантоне гости появились?
— Ага, так это мелочь, второй уровень всего. Щас я ударку по ним выпущу.
— Даже не думай! Слушай меня внимательно. И смотри не перепутай ничего, а то шкуру с тебя спущу.
И Аймар послушно закивал. Вообще Барун довольно сильно изменился, превратившись из снисходительного и напыщенного индюка, каким я его застал при первой встрече, в деловитого и собранного игрока. За это говорило даже то, что он перестал близко общаться с Георгисом, которого держали во фракции не столько за исполнительность, сколько за бывшие заслуги и лояльность.
Метаморфоза Баруна произошла не в одно мгновение, а формировалась постепенно. Чем стала для меня полной неожиданностью. Опыт подсказывал мне, что люди со временем не становятся лучше. Напротив — ленятся, обрастают дурацкими привычками, костенеют разумом. А Аймар нашел в себе силы повернуть себя в лучшую сторону, и теперь был одним из лучших игроков фракции. Поэтому я обратился к нему не только потому, что Твердыня возникла в его кантоне, а еще по причине того, что был уверен — он справится.
— Понял. Разрушить башни и стены с нашей стороны. Зачистить периметр, Матку не трогать. Андрей, можно вопрос?
— Спрашивай.
— А что если Матка успеет создать новых «чужих» за то время, пока будут идти силы «Зимородков»?
— Сколько их там будет? Десять, двадцать? Зачистим. Еще что-нибудь?
— Нет, все предельно понятно.
Еще бы, ведь этот план выдумал чудесный котелок, который покоился на плечах Рёмера. Я бы в жизни не додумался использовать вражеское укрепление в своих целях, а вот «Зимородок» учел все. В общих чертах все выглядело так — напасть на Нору мы не могли, потому что в противном случае нас попросту размажут по Фронтиру объединенные силы «чужих». Вот если бы был небольшой форпост или крепость, куда мы могли оттянуть войска защищающих Нору.
Но тут выступал другой фактор. «Чужие» охотно преследовали войска по Фронтиру, пока не видели форт. Не такие уж они оказались тупые твари. Потому что как только оказывались в пределах досягаемости стрелков или турелей, то сразу прекращали погоню. К этому Рёмер пришел путем простой эмпирики, найдя далеко на западе Нору поменьше. И тогда «Зимородок» придумал финт ушами.
Но «Чужие» будут преследовать врагов, если путь станет проходить мимо Твердыни. И даже не поймут, что их загоняют туда специально. Вся защита к тому времени будет давно перебита. А на стенах сядут киборги-стрелки, которые не могут выходить за пределы крепости, но могут уничтожать противника. Прибавим сюда еще почти две сотни «фронтировцев», и сила получится достаточная, чтобы противопоставить ее тысяче глумов.
— Внимание, — включил я нашу секретную конференцию, на правах главнокомандующего, заглушив все остальные, — через три часа выходим во Фронтир. Пересылаю всем координаты точки сбора. Для особо одаренных, это укрепление Баруна. От него стартанем к точке соединения с войсками «Зимородков».
— Это что, Форт, к Норе пойдем? — Не удержался Леха.
— Все узнаете в свое время. Но да, это основная операция по зачистке Норы. Кстати, пойдут не все. Рамирес, Кайри, Барбадоса, Чойч и Катод остаются в игре.
— Форт, а я причем? — Вскинулся Леха.
— Ты мой зам и единственный офицер во фракции. Если что пойдет не так, кто будет страховать нас? Тут почти все соклановцы во Фронтир выходят.
— Андрей, у меня за старшего может остаться один из новеньких офицеров, — сказал Чойч, — для Фронтира у него все равно мало опыта, а я вот могу пригодиться. Все рекомендации, как вести себя в случае смерти лидера и офицеров, он уже получил.
— Хорошо, тогда идешь, — легко согласился я. Индеец прав, нам там каждый человек, умеющий не только хорошо обращаться с оружием, но и обладающий недюжинным хладнокровием, может пригодиться. А Чойч как раз из таких.
— Форт, ну давай кого-нибудь другого за меня оставим, хотя бы Пронто? — Скорчил жалостливую физиономию Рамирес.
— Не, не, не, — замахал руками Антон-Елисей, — я лучше во Фронтир.
— Леха, ты остаешься не потому что плохой боец, а из-за того, что единственный из всех нас, не считая лидеров, знаком с методом управления фракцией и Альянсом. Других кандидатов просто нет. И это не оговаривается. Просто прими как данность. Вся операция должна занять не более двух-трех часов. Если мы к тому времени не вернемся, то продлевайте нам всем Интердикт, мы на возрождении.
Именно это пугало меня больше всего. Не столкновение с тысячей «чужих», а возможная смерть. Наверное, большинство людей пугает прекращение биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма. Но там страх другой. Люди боятся неизведанного, непознанного. Оттого, хоть и сильно захиревшая в моем мире церковь все еще худо-бедно держалась на плаву — она давала ответы. Верить в них или нет, дело другое.
А вот со мной сложнее. Я знал, что будет после смерти. Боль, чудовищная, невообразимая, с небольшим шансом вернуться в мое прежнее, функционирующее состояние. И огромная доля вероятности превратиться в овощ, бесполезный кусок мяса, жизнедеятельность которого поддерживают на Земле из-за подписанного договора. Нет, мой страх был в разы сильнее.
И все же я не мог не отправиться вместе со своими людьми во Фронтир. Может кто-то другой и поступил так, но не Андрей Ревякин. Командир всегда идет вместе со своим отрядом — первое, что вбил в мою голову Шрам.
За это время, мой «реальный отряд» пополнился. Из «Малышей» два дня назад в «Защитники Севера» перешло трое игроков: Баркен, Ирбис и Алгарей. Первый
