Брюдер остановился под кроной большого дерева, и все последовали его примеру.
– Мирсат, – сказала Сински, – вы уверены, что никто не пьет воду из этого водохранилища?
– Конечно, никто! – заверил тот. – Вода там просто скапливается… и постепенно просачивается в почву.
Сински, Лэнгдон и Брюдер нерешительно переглянулись. Сински не знала, радоваться этой новости или огорчаться. Если никто не имел доступа к этой воде на регулярной основе, то зачем Зобрист выбрал именно это место для заражения?
– После модернизации системы водоснабжения несколько десятилетий назад, – объяснил Мирсат, – это водохранилище перестало использоваться и превратилось просто в большое озеро в подземном зале. – Он пожал плечами. – Сейчас это просто туристическая достопримечательность.
Сински встрепенулась. Туристическая достопримечательность?
– Подождите… туда приходят люди? В водохранилище?
– Ну конечно! – подтвердил Мирсат. – Каждый день несколько тысяч туристов. Пещера того заслуживает. Там над водой проложены специальные мостки… и даже есть небольшое кафе. Вот с воздухообменом там неважно, поэтому обычно довольно душно и влажно, но туристов это не пугает.
Сински встретилась взглядом с Брюдером и поняла, что перед их глазами возникла одна и та же картина – темная влажная пещера со стоячей водой, в которой зреет патоген. Мало того, над водой проложены мостки, по которым постоянно ходят туристы.
– Он создал биоаэрозоль, – заявил Брюдер.
Сински удрученно кивнула.
– И что это значит? – спросил Лэнгдон.
– А это значит, – ответил Брюдер, – что заразиться можно воздушным путем.
В самом начале Сински допускала такую возможность, но потом, узнав, что источник заразы находится в водной среде, из которой город снабжался водой, надеялась, что Зобрист избрал водосвязную биоформу. Водные бактерии живучи и устойчивы к изменениям внешних условий, но распространяются они не столь стремительно.
В отличие от болезнетворных организмов, переносимых по воздуху.
Те распространяются стремительно.
– Если это так, – заметил Брюдер, – то мы скорее всего имеем дело с вирусом.
С вирусом, согласилась Сински. С самым быстрым патогеном, который только мог выбрать Зобрист.
Выпустить вирус, переносимый по воздуху, под водой было, безусловно, неожиданным ходом, однако в природе существует немало форм жизни, которые развиваются в водной среде, а живут в воздушной – комары, споры плесени, бактерии, вызывающие «болезнь легионеров», микотоксины, даже люди. Сински мрачно представила, как вирус заражает водоем… а потом зараженные микрокапельки насыщают влажный воздух подземелья.
Мирсат тем временем остановился и с тревогой смотрел на другую сторону запруженной машинами улицы. Проследив за его взглядом, Сински увидела здание из белого и красного кирпича – его единственная дверь была открыта, и в проеме виднелась лестница, ведущая вниз. Возле входа собралась группа хорошо одетых людей, которые терпеливо ждали под зонтиками, пока швейцар пропустит их вниз.
Какой-то модный танцевальный клуб под землей?
Прочитав на здании выведенное золотыми буквами название, Сински почувствовала, как у нее сдавило в груди. Ей стала понятна причина тревоги Мирсата, если, конечно, клуб не назывался «Водохранилище» и не был построен в 532 году.
– Затопленный дворец, – запинаясь, произнес Мирсат. – Похоже… в нем сегодня концерт.
– Концерт в водохранилище? – поразилась Сински.
– Это очень большое помещение, – пояснил их провожатый. – И часто используется для проведения культурных мероприятий.
Брюдер услышал достаточно. Он рванулся к зданию, пробираясь между застрявшими в пробке машинами на улице Алемдар. Сински и остальные устремились за ним.
Возле входа в водохранилище собралась группа посетителей, ждавших, когда их пропустят: три женщины в хиджабах, пара туристов, державшихся за руку, и мужчина в смокинге. Они жались к дверям, пытаясь укрыться от дождя.
Сински слышала доносившиеся снизу звуки классической музыки. Берлиоз, подумала она, оценив идиосинкразическую оркестровку, но, кому бы ни принадлежало исполняемое произведение, оно казалось явно неуместным на улицах Стамбула.
Подойдя ближе, Элизабет почувствовала, как из двери тянет теплым воздухом, который волнами накатывался снизу, из замкнутого пространства подземелья. Он нес с собой не только звуки скрипок, но и специфический запах влажности и большого скопления людей.
Дурные предчувствия Сински усилились.
На лестнице показалась, оживленно болтая, группа туристов, и швейцар жестом пригласил войти новых посетителей.
Брюдер тут же выдвинулся вперед, но был вежливо остановлен швейцаром.
– Прошу вас подождать, сэр. Помещение переполнено. Надо дождаться, когда кто-нибудь выйдет. Это может занять всего минуту. Спасибо за понимание.
Брюдер уже готов был применить силу, но Сински положила руку ему на плечо и отвела его в сторону.
– Подождем! – распорядилась она. – Ваши люди на подходе, а в одиночку вы все равно не сможете обыскать все помещение. – Она показала на табличку, висевшую на стене. – Это помещение огромно.
Информационная табличка сообщала, что водохранилище было размером с собор – длиной почти в два футбольных поля, – а его потолок площадью более ста тысяч квадратных футов поддерживал целый лес из трехсот тридцати шести колонн.
– Посмотрите-ка сюда! – позвал Лэнгдон, стоявший в нескольких шагах от них. – Вы не поверите!
Сински подошла к нему, и Лэнгдон показал на афишу, висевшую на стене.
Боже милостивый!
Глава ВОЗ не ошиблась, определив стиль исполняемой музыки, однако композитором оказался не Берлиоз, а другой представитель романтизма – Ференц Лист. Сегодня глубоко под землей Стамбульский государственный симфонический оркестр исполнял «Данте-симфонию» – одно из самых знаменитых произведений Ференца Листа. На его создание композитора вдохновило описанное Данте сошествие в ад и выход из него.
– Оно исполняется на протяжении недели, – сообщил Лэнгдон, изучив афишу. – Вход свободный. Концерт оплачен анонимным спонсором.
Сински не сомневалась, кем был этот анонимный спонсор. Склонность Бертрана Зобриста к драматическим эффектам, похоже, основывалась на безжалостном практическом расчете. Неделя бесплатных концертов привлечет сюда тысячи новых туристов, которые и не собирались посещать водохранилище, они спустятся в подземелье, где надышатся зараженным воздухом, а потом отправятся домой и разнесут инфекцию по всему миру.
– Сэр? – обратился швейцар к Брюдеру. – Мы можем пропустить двух человек.
Брюдер повернулся к Сински.
– Свяжитесь с местными властями. Что бы мы ни нашли внизу, нам понадобится поддержка. Когда подъедут мои люди, пусть свяжутся со мной по рации для получения указаний. Я отправляюсь вниз и постараюсь понять, где Зобрист мог привязать эту штуку.
– Без респиратора? – спросила Сински. – Мы не знаем наверняка, цел ли по-прежнему пластиковый мешок.
Брюдер нахмурился и выставил ладонь навстречу потоку теплого воздуха, вырывавшегося снизу в дверной проем.
– Мне очень неприятно это говорить, но, если пластик растворился, то, полагаю, все в этом городе уже заражены.
Сински тоже так считала, но не хотела произносить это вслух в присутствии Лэнгдона и Мирсата.
– Кроме того, – добавил Брюдер, – я уже сталкивался с тем, как реагирует толпа, завидев моих людей в защитных костюмах. Сразу же начнется паника и давка.
Сински решила положиться на мнение Брюдера. Как-никак, это его сфера деятельности, и в подобных ситуациях ему приходилось бывать не раз.
– Нам остается только надеяться, – продолжил Брюдер, – что пластик еще не успел раствориться и нам удастся его изолировать.
– Хорошо, – согласилась Сински. – Приступайте.
– Есть еще одна проблема, – вмешался Лэнгдон. – Как насчет Сиенны?
– А что насчет Сиенны? – не понял Брюдер.
– Какими бы ни были ее намерения в Стамбуле, но при ее
