В передней было не совсем темно, хотя высоко висящую бронзовую люстру еще не зажгли. Однако там разливалось мягкое сияние, ложась и на нижние ступеньки дубовой лестницы. Исходило это красноватое свечение из открытых дверей парадной столовой. Широко распахнутые створки позволяли увидеть веселое пламя в камине, отражающееся и от его мрамора, и от медной решетки, бросающее теплые блики на сиреневые гардины и на отполированную мебель. Ложились они на маленькое общество, собравшееся у камина. Едва мой взгляд упал на эту группу, едва я услышала смешанный гул голосов, в котором различила веселое тараторение Адели, как створки двери сомкнулись.
Я поспешила в комнату миссис Фэрфакс. Там тоже горел огонь, но не было ни свечи, ни миссис Фэрфакс. Вместо нее на коврике восседал, устремив внимательные глаза на огонь, большой лохматый черно-белый пес, как две капли воды похожий на Гитраша у перелаза. Настолько похожий, что я шагнула вперед и позвала:
— Лоцман!
Пес встал, подошел ко мне и обнюхал меня. Я погладила его, и он завилял пушистым хвостом. Но все равно было жутковато оставаться с ним наедине. К тому же я не представляла, откуда он мог появиться здесь. И позвонила, потому что хотела, чтобы мне принесли свечу — а также узнать, что это за странный гость. Вошла Лия.
— Что это за пес?
— Он сопровождал хозяина.
— Кого-кого?
— Хозяина. Мистера Рочестера. Он только что приехал.
— Вот как! И миссис Фэрфакс сейчас с ним?
— Да. И мисс Адель тоже. Они в столовой, а Джон поехал за доктором. С хозяином случилась беда: его лошадь упала, и он потянул лодыжку.
— Упала на дороге в Хей?
— Да, на спуске. Поскользнулась на замерзшей луже.
— А! Принесите мне, пожалуйста, свечу, Лия.
Лия пошла за свечой и вернулась вместе с миссис Фэрфакс, которая, в свою очередь, сообщила мне новость, добавив, что мистер Картер, доктор, уже приехал и сейчас осматривает мистера Рочестера. Затем она торопливо вышла, чтобы распорядиться насчет чая, а я поднялась к себе, чтобы снять верхнюю одежду.
Глава 13
Оказалось, что по совету доктора мистер Рочестер лег спать пораньше, а вот встал на следующее утро довольно поздно. Когда же он все-таки спустился вниз, то для того лишь, чтобы заняться делами: его управляющий и несколько фермеров уже ждали, когда он их примет.
Мы с Аделью покинули библиотеку: теперь ей предстояло играть роль приемной для ежедневных посетителей. В одной из верхних комнат затопили камин. Туда я перенесла учебники и книги и приготовила все, чтобы преобразить эту комнату в классную. В течение утра я убедилась, что Тернфилд-Холл неузнаваемо изменился: исчезла церковная тишина, чуть ли не каждый час раздавался стук в дверь или трезвонил колокольчик. И в передней то и дело слышались шаги, там звучали новые незнакомые голоса. По дому заструился ручеек из внешнего мира — он обрел хозяина и таким нравился мне больше.
Учить Адель в этот день оказалось нелегко: она все время отвлекалась, бегала за двери и перегибалась через перила посмотреть, не покажется ли мистер Рочестер, придумывала предлоги спуститься вниз, чтобы, как я не сомневалась, навестить библиотеку, где, я знала, она оказалась бы совершенно лишней. А когда я, рассердившись, потребовала, чтобы она сидела смирно, Адель принялась болтать про своего ami, monsieur Edouard Fairfax de Rochester,[12] как она его называла (его полное имя я услышала только теперь от нее), и строить предположения, какие подарки он ей привез. Оказалось, он накануне вечером намекнул, что в его багаже, когда он прибудет из Милкота, найдется коробка, содержимое которой может ее заинтересовать.
— Et cela doit signifier, — сказала она, — qu'il y aura ladedans un cadeau pour moi, et peut-être pour vous aussi, mademoiselle. Monsieur a parlé de vous; il ma demandé le nom de ma gouvernante, et si elle n'était pas une petite personne, assez mince et un peu pâle. J'ai dit que oui: car c'est vrai, n'est-ce pas, mademoiselle?[13]
Как обычно, мы с моей ученицей пообедали в гостиной миссис Фэрфакс. Днем забушевала метель, и до вечера мы оставались в классной комнате. Когда стемнело, я разрешила Адели убрать книги и тетради и отправиться вниз, так как относительная тишина там и умолкший дверной колокольчик навели меня на мысль, что мистер Рочестер покончил с делами. Оставшись одна, я подошла к окну, но ничего не увидела: хлопья, кружащие в потемневшем воздухе, скрывали даже кусты на лужайке. Я опустила штору и вернулась к камину.
Глядя на горки янтарных углей, я творила в своем воображении некое подобие Гейдельбергского замка над Рейном, который видела на картинке в книге, но тут вошла миссис Фэрфакс и своим появлением рассыпала огненную мозаику, которую я успела составить, а также разогнала нежеланные тяжкие мысли, начавшие вторгаться в мое одиночество.
— Мистер Рочестер будет рад, если вы со своей ученицей сегодня вечером присоединитесь к нему за чаем в гостиной, — сказала она. — Он весь день был очень занят и не мог прежде познакомиться с вами.
— Когда он пьет чай? — спросила я.
— Да около шести: в деревне он ложится рано. Вам лучше переодеться сейчас же. Я пойду с вами, помогу застегнуть пуговицы. Возьмите свечу.
— А надо ли мне переодеваться?
— Да, разумеется. Когда мистер Рочестер здесь, я всегда переодеваюсь к вечеру.
Соблюдение этого светского обычая показалось мне излишне церемонным, но я пошла к себе и с помощью миссис Фэрфакс сменила черное шерстяное платье на черное шелковое. Лучшее и единственное не ежедневное в моем гардеробе, кроме светло-серого, которое, по моим ловудским понятиям о туалетах, я считала настолько нарядным, что надевать его полагалось лишь в самых торжественных случаях.
— Тут нужна брошь, — объявила миссис Фэрфакс. У меня была маленькая жемчужная брошка, которую мисс Темпл подарила мне на память при прощании. Я приколола ее, и мы спустились вниз. Я так не привыкла к обществу незнакомых людей, что явиться перед глазами мистера Рочестера по приглашению, которое больше походило на приказание, было для меня тягостным испытанием. В столовую я пропустила миссис Фэрфакс вперед и оставалась в ее тени, пока мы не прошли под аркой (портьера на этот раз была опущена) в изящную гостиную.
На столе горели две высокие свечи, и еще две — на каминной полке. Лоцман лежал, нежась в их свете и в тепле, лившихся от ярко пылающего огня. Рядом с Лоцманом
