Он захихикал, глядя на то, что творилось внизу. Багряные Шпили мелькали в тени Ютерума. Половина Священного воинства бежала без всякого порядка по дымящимся улицам. Фанайял ударил с юга от города, пытаясь опрокинуть упрямых тидонцев с фланга. Все точно так, как донесли разведчики.
Люди Бивня не знали о его прибытии. Это значит, что Сомпас, где бы он сейчас ни был, сумел перехватить скюльвенда. Целых четыре колонны! Копье в спину Священного воинства!
«И к кому же теперь благоволят боги, а, пророк?»
Порок, полученный во чреве матери… Вот и посмотрим.
Он снова рассмеялся, не обращая внимания на бледные лица своих офицеров. Внезапно ему показалось, что он способен провидеть будущее. Нет, здесь все не кончится. Нет! Война продлится, пойдет на юг до Селевкары, на Ненсифон, затем на запад, на Инвиши – и до самого Аувангшея и легендарных врат Зеума! Он, Икурей Конфас I, станет новым Триамисом, новым аспект-императором Трех Морей!
Нахмурившись, Конфас оглядел свою свиту. Как они могут этого не понимать? Все так очевидно. Но они смотрят сквозь дымку смертности. Они сейчас видят одно – их драгоценный Святой город. Но время покажет. А пока нужно просто…
– Кто это? – вдруг пробормотал генерал Ареамантерас.
Конфас немедленно узнал этого человека. Друз Ахкеймион шел по травам к ним, его глаза и рот пылали…
Вцепившись в хору, император крикнул:
– Кемемкет…
Но жар высосал воздух из его легких. Икурей слышал крики, и они растворялись, как соль в горячей похлебке. Он упал.
– Ко мне, император! – послышался старческий голос. – Ко мне!
Он оказался на земле и покатился по траве, почерневшей как сажа. Великий магистр Сайка стоял над ним, его белые волосы трепетали в завихрениях воздуха, а колдовской голос был сильным, хотя Кемемкетри шатался. Прозрачные стены искажали облик колдуна Завета, который обернулся к дрогнувшим рядам кидрухилей. Полосы света рассекали шеренги воинов точнее любого приказа, сверкая в ближайших рядах имперской кавалерии. Всадники падали, но не мертвыми телами, а какими-то влажными кусками, катившимися по траве.
Ослепительный свет перечертил все тени, и Конфас сквозь пальцы увидел солнце – оно пробивалось сквозь черные тучи, вращавшиеся над головой адепта Завета. Огни хлестали со всех сторон полосами, изгибались арками. Конфас слышал воодушевленный и восторженный крик…
Но когда его глаза привыкли, пламя уже гасло и смыкалось вокруг незримой сферы. Теперь Конфас видел так же ясно, как в ночь в Андиаминских Высотах или во дворце сапатираджи в Карасканде: Друз Ахкеймион, невредимый, смеялся и пел.
Из ниоткуда раздался страшный удар. Воздух затрещал.
Кемемкетри упал на колено, смешно всхлипывая. Параболы света рассекли его полуразрушенную защиту. Послышался скрежет железных зубов, вгрызающихся в кости мира… Голос великого магистра дрожал от паники, слова перемежались стонами.
Еще один удар – и Конфас упал лицом в пепел. В ушах стоял визг, но он еще слышал хриплый старческий вой.
– Беги!
Император с воплем бросился прочь.
Кровь великого магистра Сайка дождем плеснула ему на спину.
Одинокий страж у завешенного полотном и шелком входа в Умбилику с проклятием вскочил на ноги. Заморгал, глядя на приближающуюся фигуру: она шла… неправильно. Она казалась то человеком, то чем-то вроде личинки мухи или тряпичного свертка. И воздух потрескивал, словно где-то рядом горели снопы папируса.
Стражник замер затаив дыхание. Внутри его, в самом сердце, все кричало: беги!
Но он был из Сотни Столпов. Позорно уже то, что он остался здесь, и как же он может покинуть свой пост? Стражник выхватил меч и приказал, скорее всего, от страха:
– Стой!
И приближавшееся существо, как по волшебству, остановилось.
Но оно протянулось вперед, словно вывернулось изнутри наружу, навстречу игольчатому небу.
Лицо, подобное летнему солнцу. Конечности охвачены пламенем.
Тварь схватила голову стражника и выдавила ее из кожи, как виноградину.
«Где, – прогрохотал голос в дымящемся черепе, – где Друз Ахкеймион?»
Огонь, обжигавший брюхо черных вращавшихся облаков, высветил колонны Первого храма, ослепительно белые на фоне непроглядной тьмы.
Услышав грохочущий голос своего великого магистра, отряды Багряных Шпилей попятились перед хлещущими молниями и встали в круг посреди большой площадки, которую они расчистили у основания Священных высот. Кишаурим с новыми силами пошли в атаку, змеи, обвивавшиеся вокруг их шей, тянули головы вперед. Самые слабые быстро мелькали среди руин, иссиня-белое пламя потоком извергалось с их лбов. Более сильные плыли вперед, распространяя вокруг себя страшные всепожирающие бури. Повсюду на развалинах домов вспыхивали ослепительные огни стычек, где чистый свет бился с призраками потрескивающих камней.
Между Напевами и восстановлением защит высокопоставленные колдуны отдавали приказы и воодушевляли своих джаврегов и щитоносцев. То и дело солдаты-рабы оступались, спотыкались, и сразу же из тьмы и пламени жужжали хоры. Ими был сражен Хем-Аркиду, но он так владел собой, что остался стоять соляным столпом посреди руин, даже когда пламенеющие бичи рассекли его защиту.
Круг сомкнулся. Адепты начали укреплять пространство не круговыми, а более грубыми направленными защитами – наскоро наговоренными решетками, сложными, но могучими «твердынями Ура».
Затем они нанесли ответный удар.
Шайме сотрясла нечестивая дрожь. Страшное величие Драконьих Голов. Обжигающий ужас Мемкотических Фурий. Грохот Водопада Меппы, высасывающий воздух из легких. Десятки младших кишаурим исчезли в кипении золотых струй. Другие ушли дымом в небо. Румкары, прославленные лучники с хорами, тихо оставили свои позиции, выбрались вперед и принялись метать стрелы в тех немногих, кто оказался неуязвимым для колдовских огней. Они прицеливались в мелькание лиц и змеиных голов, черных на белом.
Но тут лучники услышали крики сверху, с небес, и увидели кишаурим – те прыгали из дыма и приземлялись прямо в центр круга. За считанные секунды, пока не успели осесть летучие стены пыли и обломков, румкары убили больше десятка врагов. Но кишаурим не сдались и не отступили. Они были Водоносы Индары, первенцы Единого Бога и, в отличие от своих нечестивых врагов, жизнью не дорожили.
В гуще врагов они излили свою Воду.
Это была жестокая бойня.
Фаним смеялись и осыпали Священное войско стрелами, когда айнрити отступали от берегов Йешимали. Отступление быстро перешло в бегство. Вскоре отряды тидонцев уже мчались врассыпную по полям к обвалившимся аркам древнего кенейского акведука. Всадники останавливались, чтобы подобрать своих пеших танов, и кавалерия противника обрушивалась на них волной. К колдовскому грохоту добавились рокот кианских барабанов и вопли преследователей.
Но стойкие пехотинцы Се Тидонна под командованием Готераса, старшего сына Готьелка, уже собирались под акведуком. С каждой секундой увеличивалось количество копий и разноцветных щитов между ветхими пилонами. Севернее,
