Ну, например, то, что чукчи, ненцы, ханты, манси (и другие представители северных народностей), выезжая из своих стойбищ в «центры», часто ужасно напиваются. Дело в том, что у местного населения такая реакция на алкоголь – они вообще не могут пить: организм не принимает, но если всё-таки начинают – становятся алкоголиками, и им достаточно даже малого количества спиртного… А напившись, они падают в сани, и олени довозят их до дома. Но… Север всё-таки. Мало ли что – пурга, сани перевернулись, а олени – не останавливаются. Бывает…
Я Юрке это рассказала и предостерегла – хотелось бы, чтобы Валя (Юрина жена) дождалась мужа из дальних странствий. А то вдруг сани перевернутся…
Чернов задумался. А потом сказал, что «побывать на Севере и не покататься на оленях – неправильно». Хорошо! Решили ехать…
Утром я, естественно, помыла голову, мы вышли на мороз и отправились в условленное место. На местной площади стояли сани с впряжёнными в них оленями – какими-то ужасно убогими, с окровавленными (видимо, отпиленными на панты) рогами. Тут уж и Чернов засомневался. Но, раз уж пришли, надо хотя бы сфотографироваться. Встали в героические позы на фоне оленей…
Дальше в рассказе я опущу одно слово (просто поставлю вместо него три точки – но без этих точек колорита сценки не понять; хотя, конечно, это нужно рассказывать «в лицах» и особым северным горловым звуком)…
Когда мы щёлкнули фотоаппаратом, распахнулась дверь дома напротив, и на крыльцо вышел коротенький, кривоногий, абсолютно пьяный абориген, который выкрикнул голосом тюленя (или моржа): «Отойдите от оленя на…!»
Вежливый Чернов, дрожащим от неожиданности голосом, стал говорить, что «мы артисты из Москвы и нас пригласили покататься…». «Отойдите от оленя на…!» – повторил своё заклинание абориген. И ушёл обратно в дом.
Через минуту вышел второй ненец, ещё более кривоногий и ещё более пьяный, который на октаву ниже повторил ту же «мантру»…
Мы побрели домой. Через несколько часов мы улетали в Москву (через Ноябрьск). У вертолёта нас провожало местное население во главе с мэром Самбурга. Нам подарили по мешку клюквы и… по голове оленя с рогами – о, ужас!..
В Ноябрьске была большая задержка рейса – часа на четыре. Юрка умудрился сесть в красивой новенькой дублёнке на свой мешок с клюквой и ходил по зданию аэропорта с «задом макаки», не выпуская из рук оленью голову. Мы с ним отбивались от двух кавказцев, которые умоляли «продать рога – по два миллиона за голову!» (Тогда в обиходе были миллионы. Не помню, сколько это в переводе на доллары или на сегодняшние деньги, но – немало!)
Позже в Москве я пожалела, что отказалась от кавказских миллионов. Как только я вошла в квартиру, мои кошки, увидев оленью голову с рогами и унюхав запах «чужого» зверя, сошли с ума. Мне пришлось закинуть свой «дорогой подарок» на шкаф в маленькой комнате, но мой волшебный чёрный кот Тондин, который умел открывать двери, повиснув на ручке, запускал туда ночью всю банду. Они скидывали «добычу» на пол, пытались выковырять стеклянные глаза чучела, при этом кошачьи глаза горели хищническим, охотничьим пламенем. В общем, триллер…
В конце концов нашлись те, кто обрадовался «подарку с Севера». Мои близкие друзья Паша и Люба Мощалковы сказали, что им для украшения охотничьего домика оленьи рога с головой – как раз то, что надо! И все остались довольны…
С Пашей и Любой я когда-то познакомилась в Африке, в Гане, – я была там на кинофестивале, а они работали в посольстве. Нашей дружбе – уже сорок лет!..
«Не ходите, дети, в Африку гулять…»
Я часто путешествовала по Африке, и у меня есть множество экзотических историй, связанных с поездками по этому континенту. Расскажу несколько коротеньких…
Африканские страны очень интересны, своеобразны и совершенно не похожи одна на другую, как может подумать обыватель («в Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…»). Природа – разная, обычаи, языки, даже цвет кожи и рост – разные…
Но я буду рассказывать не об этом.
Когда я впервые оказалась в Африке – а у нас была длинная поездка, три страны: Гана, Того, Бенин, – выяснилось, что там так много опасных бактерий, которые в жаре замечательно размножаются, что помимо прививок и лекарств считается обязательным с утра и натощак выпивать не меньше ста граммов крепкого алкоголя – виски, джина, водки, коньяка и т. п. Когда мне это сказали, я заохала и наотрез отказалась от подобной профилактики – мероприятий много, все ответственные, и что же – я буду с утра пьяной?! Да ещё в жару!..
Но за своё упрямое сопротивление я поплатилась почти сразу – в Гане я слегла с какой-то желудочной хворью, потому что на границе Того и Ганы мы с представителем «Совэкспортфильма» Серёжей Кузьмичёвым умудрились съесть по куску «мяса с кровью» (он сам нас инструктировал, что этого делать в Африке нельзя, и вдруг в сказал, что ИМЕННО В ЭТОМ РЕСТОРАНЕ – можно!!!). Ну, и всё… Сутки я просто умирала. Меня поднял – уколами – врач из посольства, но предупредил: чтобы не было последствий, лучше сделать промывающую, какую-то серьёзную, инъекцию, после которой нужно спать 16 часов. Но… наш посол в Гане сказал, что переносить открытие «недели советского кино» не будет, потому что это «политическое мероприятие». И вечером мы стояли на сцене местного Дворца культуры (а может, кинотеатра) в столице Ганы Аккре – актёр Борис Токарев, представитель «Совэкспортфильма» Сергей Кузьмичёв и я. Я стояла посередине в длинном платье, с длинными волосами, бледная и с кругами под глазами – просто Панночка из «Вия». Мне было очень плохо. И последствия этого отравления периодически отзываются в моём организме до сих пор…
Больше я не сопротивлялась. С утра послушно выпивала свои «боевые сто грамм», таблетки от малярии, и начинался рабочий день…
Возвращаясь из Ганы и Того в Бенин, наша делегация находилась в приподнятом настроении – программа выполнена, скоро улетать в Москву. В машине играла замечательная музыка – пел Джо Дассен. Дорога шла вдоль океана. Окна открыты. Слышно, как плещут волны…
Переполненные чувствами, мы решили остановить машину на берегу, вышли и стали самозабвенно танцевать. Странная, наверное, была картина: три человека, каждый их которых танцует «свой» танец…
Секунд через тридцать – не больше – к нам с рёвом подъехали два мотоцикла с полицейскими, которые очень сурово, даже грубо, потребовали у нас паспорта. Увидев «краснокожие паспортины», они были
