Глава восемнадцатая
Софи внимательно изучила своё отражение в зеркале. Последние два дня прошли в утомительных походах по редакциям газет, в которых она хотела разместить объявления о поиске работы. Тратить лишние пенни на омнибус она не собиралась и потому ходила пешком. Вернувшись в тот вечер домой, Софи ощутила такую усталость, что пожалела о своём обещании прийти в театр. Но когда она собралась, мрачное настроение неожиданно испарилось. Софи с облегчением поняла, что ей не придётся весь вечер сидеть одной в пансионе и думать о празднике, который пройдёт в универмаге «Синклер». А стоило ей надеть своё самое красивое платье, настроение стало ещё лучше. Софи поиграла длинным подолом, и тяжёлая шёлковая ткань зашуршала. В этом наряде она словно стала другим человеком.
Это было её первое настоящее, «почти взрослое» вечернее платье! Папин подарок на прошлый день рождения. Тогда он пригласил к себе гостей на поздний ужин накануне возвращения в Южную Африку и разрешил Софи не ложиться спать, а посидеть со всеми в её новом наряде. Ей очень живо представилось, как он что-то рассказывает и по-доброму смеётся, сидя далеко-далеко за длинным, мерцающим столом, но потом огоньки свечей задрожали, и видение исчезло.
Теперь Софи смотрела лишь на своё отражение в потрескавшемся желтоватом зеркале. Ей пришлось распрощаться со многими нарядами, но одна мысль о расставании с этим платьем была невыносимой. Софи радовалась, что снова его надела, — казалось, она облачилась в своё прежнее «я». Лил настояла на том, чтобы Софи взяла у неё на время красивую вечернюю сумочку, расшитую бисером, в которой лежал веер, разрисованный бабочками, и бинокль. А ещё подруга одолжила пару изящных атласных балеток, которые ей были уже маловаты. Надев их, Софи почувствовала, что преобразилась, будто по мановению волшебной палочки феи-крёстной. Но чего-то не хватало. Повинуясь внезапному порыву, Софи вытащила шпильки из причёски, которую долго и прилежно делала, и тряхнула головой так, что пряди рассыпались по спине. Она повязала волосы бархатной ленточкой и снова взглянула на своё отражение. Вот теперь Софи похожа на саму себя!
Наверное, раз в двадцатый за день она взяла в руки фотографию, лежащую на стуле. Её принесла Лил, когда ненадолго заглянула по пути в театр, чтобы передать сумочку и балетки. Улыбка пропала с лица Софи, стоило ей перевести взгляд на человека в углу снимка. Его лицо ни о чём не говорило, и всё же было в его внешности — в таинственных чёрных кляксах глаз, в линии плеч, в очертаниях лба — то, что заставляло отшатнуться.
Поглядев на снимок, Софи поставила его на каминную полку, с которой теперь исчезли все сокровища, кроме папиной фотографии. Рядом друг с другом эти снимки выглядели крайне нелепо. Слева папа в военной форме со множеством орденов. Справа — Лил в изящной позе, а за ней — неприметный незнакомец, которого они считали Бароном.
Софи вздохнула и отвернулась, потом взяла пальто и сумочку. Она не без радости закрыла за собой дверь, оставив Барона в комнате. Хотя бы на сегодняшний вечер она забудет о нём и об универмаге «Синклер» и просто пойдёт в театр на дебютное выступление Лил в своём самом красивом платье.
Но в коридоре Софи резко остановилась. У двери, скрестив руки на груди, стояла миссис Макдафф и наблюдала за ней.
— Что случилось? — спросила Софи.
— «Что случилось?!» — совсем не похоже передразнила её хозяйка пансиона. — Она ещё спрашивает «Что случилось»! Ну просто сама невинность!
Она с подозрением оглядела платье Софи, балетки и вечернюю сумочку.
— Ты знаешь, что это? — рявкнула она, взмахнув рукой.
— Пансион? — ответила Софи, и её голос тоже прозвучал резко.
— Пансион для работающих юных леди, — уточнила миссис Макдафф. — Слышишь, что я говорю? Работающих. А ты, насколько мне известно, больше не работаешь. А это значит, что тебе тут не место.
— Я скоро найду другую работу.
— Хм-м-м! Все так говорят. Но я-то знаю, как оно бывает. Не успеешь и глазом моргнуть, как у тебя кончатся все деньги, а дармоедок я у себя не потерплю!
— Но вы же не можете выгнать меня на улицу!
— Слушай сюда, — сказала миссис Макдафф, раздражённо топнув. — Даю тебе неделю. Если не найдёшь работу — достойную, уважаемую, — помяни моё слово, ты покинешь этот пансион! Или я позову констебля. А ты, насколько мне известно, не слишком-то жаждешь встречи со служителями закона.
— Это просто смешно! — воскликнула Софи. — Я не сделала ничего плохого.
— Да что ты? — усмехнувшись, спросила миссис Макдафф и понизила голос. — А чего же тогда он от тебя хочет? Хитренькая какая! Вечно якшаешься с ему подобными, а потом строишь из себя саму невинность.
— Кто — он?
— Ты прекрасно знаешь, о ком я! — взвизгнула миссис Макдафф.
— О ком вы говорите? — требовательно спросила Софи, едва сдерживая крик, и топнула. Внутри закипало отчаяние.
— О Бароне, — прошипела хозяйка пансиона.
— У меня нет никаких дел с Бароном, — твёрдо сказала Софи и расправила плечи.
— А у меня совсем другие сведения, — отрезала миссис Макдафф. — Я знаю, о чём судачат люди. Я слышала…
— Думаю, лучше нам обсудить это всё утром, — прервала её Софи. Она была слишком зла и не могла больше слушать эту чушь. — Я ухожу.
Софи вышла из пансиона, захлопнув за собой дверь, и поспешила в театр. Сердце бешено стучало. Выгнать её на улицу — этого ещё не хватало! Что ей теперь делать? Денег на оплату нового жилья совсем нет.
Софи покачала головой. Жизнь, которую она с таким усердием пыталась построить, разваливалась по кусочкам — и во всём виноват он. Барон, человек, смотрящий на неё с фотографии, будто призрак. Человек, чьего имени она даже не знает.
«Зато у меня есть Лил и другие друзья», — подумала Софи, пытаясь унять дрожь в руках. Она вспомнила, как сильно Лил хотелось, чтобы она пришла на выступление, вспомнила дружелюбные лица людей, готовых ей помочь.
С такими мыслями Софи зашагала к Вест-Энду с высоко поднятой головой, прячась от дождя под старым зонтиком. Она не обратила внимания на человека в шерстяной кепке и с поднятым воротником, который стоял под дождём у пансиона, а теперь поспешил за ней.
Глава девятнадцатая
Дождь уже почти закончился. Мисс Этвуд удовлетворённо кивнула, осмотрев вестибюль. Последние приготовления ещё не завершились: работники расставляли рядами позолоченные стулья для оркестра, полировали до блеска часы, официант ставил бокалы с шампанским на стол, покрытый белой скатертью, который Клодин аккуратно украшала большими букетами синклеровских орхидей.
Купер, несомненно, изрядно подпортил себе репутацию с этим самым ограблением, а значит, на сегодняшнем празднике она сможет показать, что чего-то да стоит. Мисс Этвуд стянула с шеи тонкий шёлковый платок и снова — уже, наверное,
