Служитель Ваничек, который что-то переписывал в комнате практикантов, заметил:
— Старик сегодня в настроении, вас «юношей» назвал, а теперь вон все шутит.
— Пан Ваничек, зачем же он все-таки меня к себе в кабинет пригласил? — спросил я удрученно.
— У всякого «зачем» свое «потому» есть, — ответил пан Ваничек. — Может, он хочет вас спросить, не бью ли я баклуши или как выполняю свои обязанности. Так вы скажите, что я от работы ни на шаг… Ну вот, старик ушел, все спокойно, так я, пожалуй, пойду выпью кружечку. Если меня кто спрашивать будет, скажите, что, мол, нехорошо ему стало.
Ваничек ушел и оставил меня наедине с моими грустными мыслями.
— Чего я старику понадобился? — думал я. — И главное: в кабинет вызывает.
Я вспомнил про практиканта Фучика, которого старик тоже вот так вызвал однажды к себе, а Фучик вернулся от него и сказал:
— С первого я уволен.
Все уже ушли, Ваничек открывал окна, проветривал служебные помещения и собирал сигарные окурки, когда я с трепетом входил в кабинет заведующего.
Заведующий поднялся навстречу мне и, протирая носовым платком очки, спросил:
— У вас есть собака?
— У меня… Видите ли, ваша милость… — замямлил я, при этом зубы у меня отбивали барабанную дробь.
— Не отрицайте, я вчера с противоположного тротуара видел, как вы с ней прогуливались.
— Прошу прощения, да, у меня есть собака, не извольте сомневаться, ваша милость.
— Так вы любите животных, — перебил меня заведующий, — ведь правда, любите?
— Да, с вашего позволения, люблю, ваша милость, — отвечал я, весь дрожа.
— Это мне в вас нравится, — проговорил начальник, надевая очки. — Садитесь и слушайте.
Он усадил меня на стул напротив и сказал:
— Мне нравится, что вы любите собак. Вы, пожалуй, единственный во всем управлении, кто, как бы это сказать, не равнодушен к бессловесным тварям. Вы ведь к ним не равнодушны, правда?
— Не равнодушен, ваша милость, — ответил я.
— Вот это мне и нравится, — продолжал начальник, — что вы, человек с небольшими доходами, держите собаку. Я заметил, она у вас хорошо откормлена, живот почти по земле волочится. А что, умеет она у вас какие-нибудь штуки выделывать?
— Прошу прощения, пан заведующий, но она уже очень старая.
— Сколько же ей лет? — спросил заведующий.
— Я купил ее еще щенком, как раз когда стал практикантом, — ответил я.
— Ну, тогда она, пожалуй, действительно старая, — согласился заведующий. — И сколько вы на нее в день тратите?
— Пять геллеров, ваша милость, — не считая налога на собак, — ответил я.
— Что ж, это очень порядочно с вашей стороны, раз вы не бросаете собаку и даже тратитесь на нее. Да, у человека могут быть чувства, даже если он просто практикант, ведь у вас есть чувства?
— Так точно, ваша милость.
— Да, да, именно это мне в вас и нравится, — сказал заведующий, — что вы не равнодушны к бессловесной твари, которая чувствует все так же, как человек. А когда ваша собака была молодая и резвая, умела она что-нибудь делать, ну, к примеру, служить или давать лапу?
— Она многое умела, ваша милость, и служить, и подавать лапу, и искать в кармане сахар.
— И это вы ее обучили?
— Да, ваша милость, это стоило мне немало труда, но все-таки я смог ее кое-чему научить.
— Да, да, — заулыбался заведующий, — я как принял вас на службу, сразу заметил, что вы человек способный и голова у вас работает. И знаете, я в вас не ошибся. Вы выполняли все как надо и угадывали каждое мое желание. Я ведь в вас не ошибся, верно?
— Думаю, не изволили ошибиться, ваша милость.
— И если бы я вам сказал, сделайте то или это, уверен, вы бы все исполнили. Например, если бы я попросил вас подбросить угля в камин…
Да нет, я не имел в виду сейчас, — остановил меня заведующий, когда я бросился к камину. — Это был всего лишь пример, садитесь и слушайте дальше. Я вижу, вы меня любите, как отца родного, ну, а я это ценю. Послушайте, вы можете оказать мне одну услугу.
Заведующий с минуту помолчал.
— У нас тоже есть собака, сучка, — продолжал он, улыбаясь, — молоденькая сучка, у которой вот-вот должны быть первые щенки. Моя супруга эту собачку очень любит, но не хочет, чтобы та ощенилась у нас дома. Моя супруга очень чувствительна, боюсь, ей сделалось бы дурно. Одна наша служанка выпустила как-то нашу собачку на улицу, хотя мы ей это запретили, так я дал ей расчет. А теперь, как я сказал, у нее должны быть щенки. Вы, я вижу, животных любите, так окажите мне услугу, возьмите нашу сучку на это время к себе. Собачка красивая и не кусается. А уж когда все закончится и родятся щенки, я вас отблагодарю. Задаром мне ничего не надо. Эта сучка чистокровный фокстерьер, так что вы уж поухаживайте за ней как следует, вы человек способный. А я вам буду признателен. Вознаграждение за мной. Наша служанка принесет вам собачку в корзинке. Берегите ее, как зеницу ока…
— А я уж вас отблагодарю, — еще раз повторил заведующий. — Теперь идите домой. Я пришлю к вам служанку после обеда.
— Большое спасибо за доверие, ваша милость, — горячо благодарил я, и в глазах моих стояли слезы, — будьте уверены, я его оправдаю.
* * *На следующий день я рассказал служителю Ваничеку о том, что заведующий доверил мне ухаживать за своей сучкой, что его служанка вчера принесла ее ко мне, что это прелестная собачка, которая понесет самое большое через три дня, и наконец, что пан заведующий обещал меня наградить.
Ваничек сначала посмотрел в потолок, потом на меня и спросил:
— Когда вы подавали прошение о повышении в должности?
— Шесть лет назад, — ответил я. — Я работаю практикантом уже двенадцатый год.
— Ну что ж, тогда это возможно, — сказал Ваничек.
— Что возможно? — спросил я.
— Ну что в награду за это он вас повысит. Например, одного он повысил только через десять лет, — сказал Ваничек.
— Да, наверно, он меня повысит, — с радостью думал я, — ведь это ему ничего не стоит. И отблагодарит.
Когда я, радостно предвкушая свое повышение, вернулся домой, хозяйка квартиры объявила:
— Ну вот и все. Всего два щенка, один весь белый, а другой с черными пятнами.
Из моей комнаты доносилось тихое скуление, а когда я вошел, моя питомица облизывала своих деток.
Я нежно погладил ее.
— Хорошая собачка, — думал я, — если бы не ты, меня бы не повысили.
* * *На следующий день я не шел, а летел в управление, чтобы скорее сообщить заведующему:
— Ваша милость, все в порядке.
В половине девятого, как только он появился, я постучал в кабинет и вошел.
— Ваша милость, — сказал я, поздоровавшись, — все обошлось благополучно.
— Это вы
