— Кейс, — сказала Молли, — у тебя вышло что-нибудь насчет контакта с нашим приятелем из Берна? Ты же все это время сидел с декой и шевелил губами.
— С приятелем, — кивнул Кейс, — ну да, с приятелем. Нет. Не удалось. Но когда мы уезжали из Стамбула, со мной случилась странная история.
Кейс рассказал ей о таксофонах в «Хилтоне».
— Господи, — мучительно скривилась Молли. — Это ж какой был шанс. Почему ты повесил трубку?
— Да это мог быть кто угодно, — соврал Кейс. — Электронный голос… Я и не знал… — Он пожал плечами.
— А может, просто струсил?
Кейс снова пожал плечами.
— Свяжись с ним сейчас.
— Что?
— Сейчас. Ну хотя бы поговори об этом с Флэтлайном.
— У меня котелок не варит, — отнекивался Кейс, но все же полез за дерматродами; дека и «Хосака» стояли позади модуля пилота, рядом с монитором высокого разрешения фирмы «Крэй».
Кейс отрегулировал хайратник с контактами. «Маркус Гарви» был состряпан на основе огромного допотопного русского воздухоочистителя — прямоугольной хреновины, разукрашенной растафарианской символикой, Львами Сиона и Лайнерами Черной Звезды:[17] красные, зеленые и желтые картинки поверх каких-то старых надписей кириллицей. Кто-то покрыл все навигационное оборудование Мэлкома слоем ядовито-розовой краски, забрызгав при этом приборы и экраны так, что пришлось отскребать их бритвой. С прокладок носового шлюза свисала бахрома из не совсем еще затвердевших полос и капель прозрачной герметизирующей замазки, лохмы эти колыхались, напоминая плохую имитацию водорослей. Кейс посмотрел из-за плеча Мэлкома на центральный экран с маршрутной схемой; путь, проделанный «Маркусом», изображался цепочкой красных точек, а Фрисайд — зеленым кругом, разделенным на сегменты. Загорелась новая красная точка.
Он щелкнул тумблером деки:
— Дикси?
— Да.
— Ты пробовал когда-нибудь взломать ИскИн?
— Конечно. И выпал в осадок. В первый раз. Я развлекался, залез очень высоко, в коммерческий сектор Рио. Большой бизнес, транснациональные корпорации, правительство Бразилии — всё в огнях, что твоя рождественская елка. Просто резвился, и ничего больше. А затем я начал ковырять этот куб — тремя, наверное, уровнями выше. Врубился и сделал заход.
— На что он был похож?
— Просто белый куб.
— А как ты понял, что это ИскИн?
— Как понял? Господи! Да там был самый плотный лед, какой я только видел. Так что же это еще могло быть? У тамошних военных ничего и похожего не было. На всякий случай я вышел из киберпространства и приказал компьютеру проверить, что это за куб.
— Ну и как?
— Он оказался в Тьюринг-реестре. ИскИн. А владельцы железа — машины, которая стоит в Рио, — какие-то лягушатники.
Кейс задумчиво пожевал нижнюю губу и устремил взгляд в раскинувшуюся за террасами Ядерной комиссии Восточного побережья нейроэлектронную бесконечность матрицы.
— Тессье-Эшпул — так, что ли?
— Да, Тессье.
— И ты опять туда полез?
— Ну да. Я совсем спсихел. Дай-ка, думаю, взломаю я этот лед. Углубился в первый слой и — пишите письма. Мой ученик унюхал горелую кожу и сдернул с меня дерматроды. Гадская штука, этот лед.
— И энцефалограф выдал прямую линию.
— Ну да, об этом же песни слагают.
Кейс вышел из киберпространства.
— Вот же мать твою, — ошарашенно пробормотал он. — Каким, ты думаешь, образом Флэтлайн впал в мозговой коллапс? Сделал заход на ИскИн. Веселенькая история.
— Ну и что? — пожала плечами Молли. — Справитесь как-нибудь, вы ведь крутые ребята.
— Дикси, — сказал Кейс, — я хочу взглянуть на бернский ИскИн. Можешь придумать причину, почему мне не стоит этого делать?
— Если ты не отягощен низменным страхом смерти — нет, не могу.
Кейс набрал код швейцарского банковского сектора и ощутил волну радостного возбуждения, когда киберпространство задрожало, размылось и потекло. Вместо Ядерной комиссии Восточного побережья появилась холодная геометрическая структура коммерческих банков Цюриха. Теперь он набрал код Берна.
— Двигай вверх, — подсказал конструкт. — Это будет очень высоко.
Они поднялись по светящейся решетке голубых мерцающих уровней.
«Вот он», — подумал Кейс.
Уинтермьют оказался обычным белым кубом, за видимой простотой явно угадывалась крайняя сложность.
— И посмотреть-то вроде бы не на что, правда? — заметил Флэтлайн. — Но ты его только тронь.
— Я сделаю небольшой заход.
— Да кто ж тебя держит?
Кейс придвинулся к кубу на расстояние четырех периодов решетки. На вздымавшейся перед ним чистой белой грани замелькали тени, как будто тысячи танцоров закружились за огромным замерзшим окном.
— Чует, что мы здесь, — заметил Флэтлайн.
Кейс снова нажал клавишу, и они прыгнули на один период вперед.
На лицевой грани куба появился серый пунктирный круг.
— Дикси…
— Быстро назад.
Серый круг плавно вспух, превратился в сферу, которая оторвалась от куба.
Край деки больно впился в ладонь Кейса, когда тот изо всех сил ударил по клавише «ПОЛНЫЙ НАЗАД». Матрица замелькала, отсчитывая уровни в обратном направлении, они нырнули в сумеречную штольню швейцарских банков. Кейс посмотрел наверх. Сфера потемнела и нагоняла его. Падала.
— Выходи из матрицы, — сказал Флэтлайн.
И обрушилась тьма.
Запах холодной стали, нежное прикосновение льда к позвоночнику. Из неонового леса под ядовитым серебристым небом глядят лица моряков, жуликов и проституток…
— Послушай, Кейс, какого ты хрена, у тебя что, крыша едет?
Сильная пульсирующая боль в самой середине позвоночника…
Первое, что почувствовал Кейс, был дождь, мелкая, противная морось. Потом пришлось извлекать ноги из хлама, из путаницы мусорных световодов. То приближаясь, то удаляясь, на него нахлынули звуки аркады. Кейс перекатился по полу, сел и схватился руками за голову.
Свет из служебного люка на задворках аркады освещал мокрые огрызки древесно-стружечных плит, шасси развороченной игровой консоли. По ее боку тянулись выцветшие строчки розовых и желтых иероглифов.
Кейс взглянул вверх и увидел закопченное пластиковое окно, тусклое мерцание флюоресцентных ламп.
Болела спина, позвоночник.
Кейс встал и откинул с глаз мокрые волосы.
Что-то случилось…
Он обшарил свои карманы, ничего там не нашел и поежился от холода. Но куда делась куртка? Кейс поискал ее по углам, заглянул за консоль и бросил это бесполезное занятие.
Выйдя на Нинсэй, он прикинул количество народа. Пятница. Наверняка пятница. Линда, скорее всего, в аркаде. Может, удастся стрельнуть у нее денег или хотя бы сигарет. Кашляя, он отжал перед рубашки и протиснулся сквозь толпу ко входу в аркаду.
Голограммы, изгибающиеся и приплясывающие в такт реву игровых автоматов, сумбурная мешанина полупрозрачных, друг на друга накладывающихся призраков, густой запах пота, и скуки, и напряженного ожидания… Моряк в белой футболке, играющий в «Танковую войну», разнес Бонн водородной бомбой — мертвенно-синяя ослепительная вспышка.
Линда пытала свое счастье в «Замке колдуна» и проиграла, ее глаза были густо обведены черным
