— Нет, — ответил Недертон, разглядывая аляповатую надпись «200 ЛЕТ КЛЭНТОНУ», даты с интервалом в два столетия, выцветшие полустертые виньетки.
— Ваша перифераль зафиксировала такой у нее дома, — сказала Лоубир. — Мы сравнили отдельные предметы с каталогами поставщиков Кловис. Этот поднос был под Лэдброк-Гроув. Ассемблеры доставили его сюда.
— Прямо сейчас?
— Пока вы были на улице.
Недертон смутно знал, что бывшие тоннели под Лондоном забиты артефактами — объединенным фондом многочисленных поставщиков, тщательно каталогизированным и доступным для ассемблеров в любую минуту. Ему стало немного грустно, что этот поднос еще совсем недавно лежал там, внизу. Хотелось верить, что он не буквально из дома Флинн.
— У нее он стоял на каминной полке, — сказала Лоубир. — Предмет гордости.
— Я как-то была в Клэнтоне, — заметила Кловис. — Подбила там одного субъекта. В баре «Рамада-инн». В щиколотку. Я всегда хорошо стреляла с близкого расстояния, но ценится-то меткость с большого.
— Зачем вы в него стреляли? — спросил Недертон.
— Он пытался уйти, — ответила миссис Фиринг.
— Ты была та еще штучка, Кловис, — заметила Лоубир.
— А ты была британским шпионом, — сказала миссис Фиринг.
— Ты тоже, — ответила Лоубир, — хотя и внештатным.
Поразительные морщинки миссис Фиринг сложились в нечто вроде улыбки.
— Почему вы сказали, что она была британским шпионом? — спросил Недертон несколькими минутами позже, уже в машине.
Когда дверь развуалировалась, двое малышей в сопровождении няни-митикоиды захлопали в ладоши от восторга. Лоубир ласково помахала им рукой и вслед за Недертоном залезла в автомобиль.
— Она и была в свое время. — Лоубир смотрела на огонек свечи на столе между ними. — Я ее курировала из посольства в Вашингтоне. В итоге она вышла за Клемента Фиринга, одного из последних депутатов-тори. — Она нахмурилась. — Мне никогда не нравился Клемент, хотя нельзя отрицать, что влиятельный муж сильно облегчает жизнь. Впрочем, Кловис была очень к нему привязана. Уж не знаю, что она в нем нашла. Ужасные времена.
— Я рассказал Флинн про джекпот.
— Я слышала, не буду греха таить, — сказала Лоубир без тени раскаяния. — С учетом обстоятельств вы справились очень неплохо.
— Она потребовала рассказать. Теперь я боюсь, что напугал ее и огорчил. — Он внезапно понял, что именно так и вышло.
— Ничего не попишешь, как я слышу всю жизнь, к моему величайшему раздражению. Когда приедем, я попрошу Тлен вас усыпить.
— В каком смысле?
— Как алкогольное забытье, но без необходимости набирать дозу и последующих неприятностей. Вам надо отдохнуть. К вечеру вторника вы с Флинн нужны мне энергичные и бодрые.
— Вы так недолго с нею разговаривали, — заметил Недертон. — Я думал, вам нужна информация.
— Нужна, — ответила Лоубир. — Однако Флинн требуется время, чтобы извлечь и расшифровать воспоминания. Сейчас она ничего, по сути, не помнит.
— Я собирался ей позвонить, — сказал Недертон.
— Она спит, — ответила Лоубир. — У нее был чрезвычайно долгий день. Ее похитили, держали в заложницах, освободили, а в довершение ей пришлось выслушать всю историю джекпота.
— Откуда вы знаете, что она спит?
— Мейкон по нашему поручению установил ей на телефон такую функцию. Теперь я знаю, что она не только спит, но и видит сон.
Недертон глянул на Лоубир:
— Вы знаете, что ей снится?
Лоубир посмотрела на свечу. Потом на Недертона:
— Нет. Не то чтобы это было невозможно, но наша связь со срезом несколько доморощенная и едва ли обеспечит такое. Впрочем, я лично редко находила результаты особенно полезными. Первичные сновидения занятны главным образом тем, что крайне бедны визуально в сравнении с яркостью, которую мы приписываем им задним числом.
Глава 81
Аламо— Корова? — изумленно спросила Флинн, недооткусив банан.
Прокатная машина как раз въехала на самый высокий участок Портер-роуд; подъем был совсем небольшой, но Флинн знала его по езде на велосипеде. Отличный денек, солнечный, жаркий. Дженис за рулем картонной прокатки везет их обеих в город. Радоваться бы, да вот только накануне Недертон рассказал, что наступает конец света. Или уже наступил, а они не видят. Что-то в таком духе.
— Нет, — ответила Дженис. — Бертон вчера поставил.
Флинн, обернувшись, еще раз глянула на луг. Когда-то там был сенокос, потом участок купили застройщики, да так и бросили. Ей показалось, что корова мотнула головой.
— Серьезно, что ли? Дрон?
— Ближе к спутнику, — ответила Дженис. — Охрененно чувствительная штука. А еще дроны могут от нее подзаряжаться.
Флинн сунула в рот последний кусок банана.
— Небось Бертон не в «Меге» ее купил, — сказала она, проглотив.
— Гриф привез. Или кто-то из ваших многочисленных адвокатов.
— Сколько их?
— Точно не знаю, но в «Джиммис» еле успевают готовить им чили-доги, с утра до вечера. Ваши адвокаты делают заказ по телефону и присылают дронов забрать. Дэнни ездил в оптовый магазин за новыми кастрюльками для чили.
Дэнни был хозяин «Джиммис», внучатый племянник того Джимми, который открыл кафе и которого мама еще помнила по своему детству.
— Он хотел поднять цену, — продолжала Дженис, — но Бертон поручил Томми сказать ему, что не надо. Так что, думаю, вы субсидируете чили-доги.
— Зачем?
— Чтобы не настраивать горожан против «Сольветры». Они уже и так думают, что все из-за Леона. Теория заговора состоит в том, что он выиграл в лотерею много больше, чем огласил штат.
— Бред какой-то.
— Теория заговора должна быть простой. Логики от нее не требуется. Реальной сложности люди боятся больше, чем вымышленных врагов.
— И что говорят?
— Пока еще определенное мнение не сложилось. Наши умные головы перед «Джиммис» утверждают, что Пиккет все время был на жалованье у безбашей.
— Они считают, что безбаши лепят наркотики?
— А как еще профинансировать захват власти ооновцами?
— Да никакой ООН уже давно толком нет. «Ротари-клуб» или «Киванис» и то влиятельнее.
— ООН глубоко укоренена в демонологии. — Дженис сбросила скорость, пропуская дикую рыжую кошку, которая наградила их презрительно-ненавидящим взглядом. — Мэдисон говорит, именно ваши друзья из будущего посоветовали не позволить Дэнни задрать цены.
— Микроменеджмент, — заметила Флинн.
Впереди уже показались дома.
— Я не против чуточки микроменеджмента, лишь бы все происходило помедленнее. Город не такой, каким был.
— Первый раз я подменяла Бертона в ночь со вторника на среду. Сегодня воскресное утро.
— А мы не в церкви. Хлоп — и мир уже другой. Я смотрю на город, смотрю новости. Вроде то же самое, да не то же.
Они подъехали к торговому центру. Флинн увидела вышки сотовой связи и антенны над «Суши-лавкой», блестящие немецкие автомобили почти на всех парковочных местах — «складные самолетики» с флоридскими номерами.
— Вау, — сказала она.
— Или, по крайней мере, выглядит иначе. — Дженис припарковалась перед «Суши-лавкой». — У Хуна дела идут лучше некуда. «Суши-лавка» второе любимое место адвокатов плюс она открыта допоздна. Они даже покупают его футболки. И он получил компенсацию за то, что над ним натыкали антенн.
— Не от меня.
— С точки зрения Хуна — от тебя. Ты внешдир, на всех документах твоя подпись.
— Это законно?
— Спроси у будущего. Бертон по уши в военных делах.
Дженис вылезла из машины, и Флинн тоже, держа «Перекати-Полли» под мышкой, как бутылку вина.
Вдоль фасада к ним
