— Он теперь очень одинок, тётя?
— Нет, — отрезала тётя Эм. — Он развлекается. Он очень часто заходит к нам.
— Вот было бы замечательно, если бы о вас начали сплетничать!
— Динни!
— Дяде Лоренсу это понравилось бы.
Леди Монт впала в оцепенение.
— Где Блор? — воскликнула она. — Я всё-таки съем блинчик.
— Вы отослали Блора.
— Ах да!
— Позвонить, тётя Эм? — предложила Клер. — Кнопка как раз под моим стулом.
— Я поместила её там из-за твоего дяди. Он пытался мне читать "Путешествия Гулливера". А это непристойно.
— Меньше, чем Рабле или даже Вольтер.
— Как! Ты читаешь непристойные книги?
— Но это же классики.
— Есть ещё какая-то книга — «Ахиллес» — или что-то в этом роде. Твой дядя купил её в Париже, но в Дувре её отобрали. Ты читала?
— Нет, — сказала Динни.
— Я читала, — вмешалась Клер.
— Не следовало бы, судя по тому, что мне рассказывал твой дядя.
— Ну, сейчас все все читают, тётя. Это не имеет никакого значения.
Леди Монт поочерёдно окинула взором племянниц и глубокомысленно заметила:
— Но ведь есть же библия. Блор!
— Да, миледи?
— Кофе подайте в холл к тигру, Блор. И подбросьте что-нибудь в камин для запаха. Где моё виши?
Леди Монт выпила свой стакан виши, и все поднялись.
— Просто как в сказке! — шепнула Клер на ухо Динни.
— Что вы предпринимаете насчёт Хьюберта? — спросила леди Монт, усаживаясь у камина в холле.
— Обливаемся холодным потом, тётя.
— Я велела Уилмет поговорить с Хен. Вы же знаете, она встречается с особами королевской фамилии. Существует, наконец, авиация. Почему он не улетит?
— Сэр Лоренс внёс за него залог.
— Лоренс не будет возражать. Мы можем обойтись без Джеймса — у него аденоиды — и нанять одного садовника вместо Босуэла и Джонсона.
— Но Хьюберт будет возражать.
— Люблю Хьюберта, — объявила леди Монт. — Он женился слишком быстро… Сейчас запахнет.
Появился Блор с кофейницей и папиросами. За ним шествовал Джеймс с кипарисовым поленом. Наступила благоговейная тишина — леди Монт заваривала кофе.
— Сколько сахару, Динни?
— Две ложечки, пожалуйста.
— Я кладу себе три. Знаю, знаю — от этого полнеют. Тебе, Клер?
— Одну.
Девушки отхлебнули. Клер охнула:
— Потрясающе!
— О да! Тётя Эм, а ведь у вас кофе несравнимо лучше, чем у других.
— Ты права, — сказала тётка. — Я так рада за несчастного Ферза: в конце концов, он мог вас просто покусать. Теперь Эдриен женится на ней. Это так отрадно.
— Это будет не так скоро, тётя Эм. Дядя Эдриен едет в Америку.
— Зачем?
— Мы все считаем, что так лучше всего. Он сам — тоже.
— Когда он вознесётся на небо, с ним надо отправить провожатого, иначе он не попадёт в рай, — сказала леди Монт.
— Ну, уж ему-то там уготовано место.
— Это ещё вопрос. В прошлое воскресенье пастор произнёс проповедь на эту тему.
— Он хорошо говорит?
— Как тебе сказать? Приятно.
— По-моему, проповеди ему писала Джин.
— Пожалуй. В них была изюминка. От кого я подхватила это слово?
— Наверное, от Майкла, тётя.
— Он вечно нахватается всякой всячины. Пастор сказал, что мы должны уметь отрешаться от себя. Он часто приходит сюда позавтракать.
— Чтобы вкусно поесть?
— Да.
— Сколько он весит, тётя Эм?
— Без одежды — не знаю.
— А в одежде?
— О, страшно много! Он собирается писать книгу.
— О чём?
— О Тесбери. У них была в роду дама, — правда, не Тесбери, а Фицхерберт, которую все уже похоронили, а она оказалась во Франции. Был ещё один — он участвовал в сражении при Спагетти — нет, другое слово. Я всегда вспоминаю о нём, если Огюстина подаёт слишком жирный суп.
— При Наварине. А он действительно сражался?
— Да, хотя кое-кто утверждает противное. Пастор собирается это выяснить. Потом был ещё один — ему отсекли голову, и он не позаботился упомянуть об этом в хрониках. Но наш пастор раскопал эту историю.
— В чьё царствование это случилось?
— Я не могу запоминать все царствования, Динни. При Эдуарде Шестом или Эдуарде Четвёртом — почём я знаю… Он был сторонник Красной розы. Затем был ещё какой-то, который женился на одной из наших. Его звали Роланд или в этом роде. Он натворил что-то страшное, и у него отобрали землю. Он не признал короля главой церкви. Что это значит?
— При государе-протестанте это значило, что он католик.
— Сначала сожгли его дом. О нём упоминается в "Mercurius rusticus"[102] или в какой-то другой книгге. Пастор утверждает, что его у нас очень любили. Не помню, что было сперва — то ли дважды сожгли его дом, то ли ограбили. Там был ещё ров с водой. Есть даже список всего, что взяли.
— Как интересно!
— Варенье, и серебро, и цыплят, и белье, и даже зонтик или что-то смешное в этом роде.
— Когда всё это было, тётя?
— Во время гражданской войны. Он был роялистом. Вспомнила — этого звали не Роланд, а по-другому. Её звали Элизабет, как тебя, Динни. История повторяется.
Динни смотрела на полено в камине.
— Потом был ещё последний в роду адмирал при Вильгельме Четвёртом, который умер пьяным. Не Вильгельм, а он. Пастор это отрицает. Он и пишет для того, чтобы это опровергнуть. Он говорит, что адмирал прозяб и выпил от простуды рому, а организм не сработал. Где я подхватила это слово?
— Я иногда употребляю его, тётя.
— Ну, конечно. Так что у него целая масса выдающихся предков, не считая всяких обыкновенных, и они восходят прямо к Эдуарду Проповеднику или кому-то ещё. Пастор хочет доказать, что Тесбери древнее нас. Какая нелепость!
— Не волнуйтесь, милая тётя! — замурлыкала Клер. — Ну кто станет это читать?
— Не скажи. Он просто любит разыгрывать сноба — это его поддерживает. А, вот и Ален! Клер, ты видела мой портулак? Не пойти ли нам посмотреть?
— Тётя Эм, вы бесстыдница, — шепнула Динни ей на ухо. — И потом, это ни к чему.
— Помнишь, что нам твердили по утрам в детстве? Час терпеть — век жить. Клер, подожди, я возьму шляпу.
— Итак, ваш отпуск кончен, Ален? — спросила Динни, оставшись наедине с молодым человеком. — Куда вас направляют?
— В Портсмут.
— Это хорошо?
— Могло быть хуже. Динни, я хочу поговорить с вами о Хьюберте. Если дело плохо обернётся в суде, что тогда?
Динни разом утратила свою "шипучесть". Она опустилась на подушку перед камином и подняла на Алена встревоженный взгляд.
— Я наводил справки, — продолжал молодой Тесбери. — В таких случаях даётся отсрочка на две-три недели, чтобы министр внутренних дел мог ознакомиться с решением суда. Как только он утверждает его, виновного немедленно выдают. Отправляют обычно из Саутгемптона.
— Вы серьёзно думаете, что до этого дойдёт?
— Не знаю, — угрюмо ответил Ален. — Представьте себе, что боливиец кого-то здесь убил и уехал. Мы-то ведь тоже постарались бы заполучить его и нажали бы для этого на все пружины.
— Это чудовищно!
Молодой человек посмотрел на неё с решительным и сочувственным видом:
— Будем надеяться на лучшее, но если дело пойдёт плохо, придётся принять меры. Ни я, ни Джин так просто не сдадимся.
— Но что
