— В вашем смысле слова — нет. Но я не отрицаю, что он меня, любит. По крайней мере он мне так говорил.
— А вы утверждаете, что не любите его?
— Боюсь, что не люблю.
— Но поцеловать себя вы всё-таки позволили?
— Мне стало его жаль.
— Как вы находите, такое поведение подобает замужней женщине?
— Вероятно, нет. Но я не считаю себя замужней, с тех пор как порвала с мужем.
— О!
Динни показалось, что это "О!" выдохнул весь зал. "Очень молодой" Роджер вытащил руки из кармана, посмотрел на предмет, извлечённый им оттуда, и сунул его обратно. Доброе широкое лицо присяжной, похожей на экономку, огорчённо нахмурилось.
— Что же вы делали после этого поцелуя?
— Поехала домой пить чай.
— Ив хорошем настроении?
— В прекрасном.
В зале снова раздались смешки. Судья повернул лицо к свидетельской ложе:
— Вы говорите серьёзно?
— Да, милорд. Я хочу быть до конца правдивой. Женщина всегда благодарна за любовь, даже если не любит сама.
Глаза судьи опять устремились поверх головы Клер, присматриваясь к чему-то невидимому.
— Продолжайте, мистер Броу.
— Где вы встретились с соответчиком в следующий раз?
— В Лондоне, в доме моей тётки, у которой я остановилась.
— Он пришёл к вашей тётке?
— Нет, к моему дяде.
— Он поцеловал вас при этой встрече?
— Нет. Я сказала, что, если он ищет встреч со мной, они должны быть платоническими.
— Очень удобное выражение!
— А какое же я должна была употребить?
— Мадам, вы здесь не для того, чтобы задавать мне вопросы. Что он ответил?
— Что согласен на все!
— Он виделся с вашим дядей?
— Нет.
— Это именно тот случай, который имел в виду ваш муж, показав, что заметил, как соответчик выходил из дома, где вы остановились?
— Думаю, что да.
— Ваш муж пришёл сразу же вслед за его уходом?
— Да.
— Он говорил с вами и спросил, кто этот молодой человек?
— Да.
— И вы ответили?
— Да.
— Мне кажется, вы назвали соответчика "Тони"?
— Да.
— Это его настоящее имя?
— Нет.
— Значит, такое ласкательное имя дали ему вы?
— Вовсе нет. Его все так зовут.
— А он, наверно, звал вас «Клер» или "дорогая"?
— И так и так.
Динни увидела, как глаза судьи опять устремились на что-то невидимое.
— У современной молодёжи, мистер Броу, принято запросто называть друг друга "дорогой".
— Мне это известно, милорд… Вы тоже называли его "дорогой"?
— Может быть, и да, но вряд ли.
— Вы виделись с мужем в тот раз наедине?
— Да.
— Как вы вели себя с ним?
— Холодно.
— Потому что как раз перед этим расстались с соответчиком?
— Одно с другим совершенно не связано.
— Муж просил вас вернуться?
— Да.
— И вы отказались?
— Да.
— И этот отказ тоже не стоит в связи с соответчиком?
— Нет.
— И вы, леди Корвен, всерьёз утверждаете перед лицом присяжных, что ваши отношения с соответчиком или, если угодно, ваши чувства к нему нисколько не повлияли на ваш отказ вернуться к мужу?
— Да, нисколько.
— Ну, посудите сами: вы проводите три недели в тесном общении с молодым человеком; вы позволяете ему целовать себя, после чего приходите в прекрасное настроение; вы знаете о его чувствах к вам, расстаётесь с ним перед самым появлением мужа и ещё уверяете присяжных, что это не повлияло на ваш отказ?
Клер опустила голову.
— Отвечайте, пожалуйста.
— Думаю, что не повлияло.
— Все это как-то не по-людски, правда?
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Только то, леди Корвен, что присяжные несколько затруднятся вам поверить.
— Я не могу их ни в чём уверить. Я могу одно — говорить правду.
— Очень хорошо! Когда же вы снова увиделись с соответчиком?
— Следующие два вечера он приходил на квартиру, которую я сняла, но ещё не отделала, и помогал мне красить стены.
— Вот как! Довольно странная причина визита, не правда ли?
— Может быть. Но у меня не было денег, а он на Цейлоне сам красил свои бунгало.
— Понятно: обыкновенная дружеская услуга с его стороны. И в течение тех часов, что вы провели вместе, между вами не возникло никакой интимной близости?
— Между нами её никогда не возникало.
— В котором часу он уходил?
— Оба раза мы уходили вместе около девяти часов, чтобы где-нибудь поесть.
— А после еды?
— Я шла ночевать к тётке.
— Никуда не заходя предварительно?
— Никуда.
— Очень хорошо! Встречались ли вы ещё с вашим мужем до его отъезда на Цейлон?
— Да, дважды.
— Где в первый раз?
— У меня на квартире, после того как я уже переехала.
— Вы сказали мужу, что стены вам помогал красить соответчик?
— Нет.
— Почему?
— А зачем? Я вообще ничего ему не сказала, кроме того, что не вернусь. Я считала, что наша жизнь с ним кончена.
— Он и в этот раз просил вас вернуться?
— Да.
— И вы отказались?
— Да.
— В поносных выражениях?
— Простите, не понимаю.
— Грубо?
— Нет, решительно.
— Дал вам муж повод предполагать, что хочет развестись с вами?
— Нет. Но я не знала его истинных намерений.
— И сами, очевидно, не открыли ему своих?
— По возможности старалась не открывать.
— Встреча была бурная?
Динни затаила дыхание. Разогревшиеся щеки Клер разом побледнели, лицо увяло и осунулось.
— Нет, тяжёлая и горькая. Я не хотела его видеть.
— Вы слышали, как ваш защитник утверждал, что вы своим отъездом с Цейлона уязвили гордость вашего мужа и что он якобы решил развестись с вами при первом же удобном случае. У вас тоже создалось такое впечатление?
— У меня не создалось и сейчас нет никакого впечатления. Впрочем, такая возможность не исключена. Я не претендую на умение читать его мысли.
— Хотя прожили с ним без малого полтора года?
— Да.
— Во всяком случае, вы и на этот раз наотрез отказались вернуться?
— Да, наотрез.
— Как по-вашему, он был искренен, когда просил вас вернуться?
— В тот момент — да.
— У вас была ещё одна встреча до его отъезда?
— Да, но минутная и не наедине.
— Кто при ней присутствовал?
— Мой отец.
— Муж опять просил вас вернуться?
— Да.
— И вы отказались?
— Да.
— А после этого, перед самым отъездом из Лондона, он прислал вам записку и вновь просил вас изменить решение и уехать с ним?
— Да.
— И вы не согласились?
— Нет.
— Теперь напомню вам такую дату, как… э-э… третье января.
Динни облегчённо вздохнула.
— …то есть день, когда вы провели с соответчиком время с пяти часов вечера почти до двенадцати ночи. Вы признаете этот факт?
— Да, признаю.
— И никакой интимности?
— Никакой, если не считать того, что, придя в пять часов к чаю, он поцеловал меня в щёку, так как мы не виделись почти три недели.
— Вот как! Опять в щёку? Только в щёку?
— К сожалению, да.
— Не сомневаюсь, что он сожалел об этом.
— Вероятно.
— И после такой разлуки вы истратили первые полчаса на чаепитие?
— Да.
— Если не ошибаюсь, вы снимаете квартиру в бывших конюшнях — комната внизу, лестница и ещё одна комната наверху, где вы спите?
— Да.
— И ванная, так? Вы, наверное, не только пили чай, но и беседовали?
— Да.
— Где?
— В нижней комнате.
— А затем, продолжая беседовать, вы отправились в Темпль, затем зашли в кино, пообедали в ресторане, опять-таки продолжая беседовать; наконец взяли такси и, беседуя, поехали к вам на квартиру, так?
— Совершенно точно.
— Где вы решили, что, проведя с соответчиком почти шесть часов, вы ему сказали ещё далеко не все и вам необходимо пригласить его к себе? Он зашёл к вам?
— Да.
— А ведь был
