- Так вот, - уже немного уверенней произнес Яков Соломонович, - вчера после вас здесь была одна девушка. Я не знаю, что произошло, но... ей нужна была медицинская помощь. Так же как и вам, кстати.
- Не отвлекайтесь, - строго перебил Алекс, - только по делу.
- Да, конечно. Вчера задавать ей вопросы у меня не было ни времени, ни сил. Да и желания особо не было. Меньше знаешь - лучше спишь, так, кажется... Да и какие вопросы? Она ефрейтор полиции, и мало ли что могло случиться на дежурстве. Может по службе... задержание, погоня... может как раз рядом с моим домом... хотя...
Он сам не верил во все эти "может".
- К тому же я врач, - попытался повысить голос Лившиц. - Я просто обязан оказать первую помощь даже если пациент...
Он запнулся, не найдя подходящего слова.
- Я вас ни в чем не обвиняю, - сказал Алекс. - Все обвинения вам предоставят в Черной Башне.
Услышав это, Яков Соломонович сник.
"Черная Башня, - думал он, вздрагивая. - Это страшное слово".
Он сидел, низко опустив голову, и всем своим дряхлым телом вжался в такую же старую, как и он сам, кушетку. На Лившица было жалко смотреть. Он был бледен, губы дрожали. Его всегда сковывал необъяснимый животный страх при упоминании этого ведомства. Ведь он ничего плохого, ничего антигосударственного не сделал и никогда не делал. Но стоило ему представить перед глазами Черную Башню, как страх, поднимаясь из глубин подсознания, приводил тело в необъяснимый ступор, сковывая руки, ноги, мысли.
- Да-да, конечно, - в который раз повторил он, опустив голову еще ниже.
- Успокойтесь, - сказал Алекс, - с вами ничего не произойдет, если вы будете со мной откровенны. Продолжайте.
Яков Соломонович глубоко вздохнул, взял себя в руки и немного запинаясь продолжил:
- Вчера, сразу после вас, здесь была Роза Норман, ефрейтор полиции Побединского отделения. Того, в котором имею честь служить и я. Так вот, у нее была прострелена рука. Рана простая, ничего не задето, пуля застряла в мягких тканях... Я не спрашивал ее, что случилось. Я лишь вынул пулю и оставил их здесь...
- Их?
- Она была со спутником. Такой тоже весь перебинтованный, но... медицинская помощь ему не требовалась. Вид у него странный. Вот только сейчас, вспоминая его лицо, я думаю, что он только-только после пластической операции. Пересаженная кожа уж очень похожа на синтетическую. Но к чему такая пересадка? Подобные операции делают либо при раке кожи, либо при ожогах с третьей степени и выше...
Яков Соломонович вдруг замолчал и задумался. Он опять вспомнил глаза незнакомца. Такой до боли знакомый взгляд...
- Неужели? - онемевшими губами прошептал он. - Неужели такое может быть? Нет-нет...
Он судорожно замахал руками.
- О чем вы? - насторожился Алекс, - Яков Соломонович, что с вами?
Лившиц вскочил так, словно невидимая пружина вытолкнула его вверх.
- Этого не может быть, - повторял он трясущимися губами.
Алекс схватил его за локоть и силой усадил обратно на кушетку.
- Успокойтесь! - приказал он. - Держите себя в руках!
Яков Соломонович смотрел на него влажными от слез глазами, снизу вверх как собака на хозяина и еле слышно прошептал:
- Это был... Марк Кариди.
Глава 23
- Это бесполезно, - услышал Феликс голос рядом. - Ты не смог. Оставался последний шаг, и ты его не сделал.
Полковник открыл глаза, оглядел себя и понял, что жив.
- Я уже не представляю, чем закончится этот Контакт. Это то же, как бросить утопающему спасательный круг, а он вместо того, чтобы спастись, начнет его грызть. Так поступил ты.
Говорящий сидел к Феликсу вполоборота, скрестив ноги, и из-за длинных черных волос, спадающих на плечи, не было видно его лица.
- Сталкиваясь с новым, вы либо боитесь его и не подпускаете к себе, либо сразу же начинаете прикидывать - можно ли это использовать в собственных интересах.
Он положил ладони на колени. На удивление его было довольно хорошо видно, хотя на небе не было ни звезд, ни луны.
- Одно из двух - либо боязнь принять, либо желание завладеть, подчинить себе. Именно так. Представь обезьяну, впервые увидевшую огонь. Сначала она смертельно боится. Трусит не только подойти, опасается даже смотреть на него. Но стоит ей побороть первый страх, она тут же выхватывает из костра горящую головешку и мчится в лес, размахивая ею перед сородичами. Хвастаясь своей находкой, показывая превосходство над всеми. И так она спалит весь лес.
Незнакомец вздохнул. Казалось он совсем не замечает лежащего рядом. Только сейчас полковник заметил, что тот сидит в луче света, нисходящего откуда-то сверху.
- Да уж. Это ваше порочное стремление до последней нитки тянуть одеяло на себя. Вы жаждете безгранично владеть, но страшитесь стать безграничностью, слиться с Вселенной, единение с которой также естественно как есть, пить, говорить, продолжать свой род. Если вы умеете мысленно перемещаться в подсознании, возвращаясь в прошлое и представляя будущее, следовательно, вы в состоянии путешествовать в бесконечной Вселенной не только в мыслях, но и наяву. Просто боитесь сделать этот шаг. Считая свою планету уникальной, продолжаете существовать в узких рамках придуманного вами же мира. Развиваете его, отдаляясь от главного - от познания себя.
Словно из паззлов, из уже имеющегося, ваши ученые умы собрали окружающую матрицу и продолжают цементировать эту искусственно созданную систему, помогая власть имущим становиться сильнее. По сути, наука давно занимается этим - подчиняет слабых сильным. Поэтому венцом ее стало ядерное оружие. Человечество превратилось в безликую массу, и в вашей последней технологической войне люди оказались лишь расходным материалом. Когда-то гонимая инквизицией, наука сама превратилась в таковую. Считая себя демиургами, ученые соединяют и расщепляют атомы. Победно крича "Эврика!", получают премии, признание, овации. А когда взялись за космос, бросили
