– Несите все, что есть. Сдайте излишки. Несите посуду из серебра, украшения жен, амулеты из камней драгоценных, несите монеты любой чеканки, что отняли во время лихих благостных времен у наших робких соседей. Нет ныне в них проку! Не зря мы стращали и грабили всех, они оказались тщедушны, предатели все, как один. И трусливые крысы. Они не такие, как мы. Только мы готовы умереть за волю! Но час не настал! Когда будем готовы лучше, тогда и выступим. Сегодня откупимся от варяжских кровопийц! Откупимся! И останемся жить! И будем готовиться к войне! Нам нужно время! Несите! Несите!
Сундук заполнялся. Люди сносили припрятанное на черный день. Он наступил. Для всех один. И они объединились в едином порыве, а мотивом послужила необходимость выживания.
– Куда ты тащишь его, отец?! – бежала вслед за конвоем заплаканная Малуша. – Куда ты тянешь отца Домаслава?!
Мал безмолвствовал, он не знал, что ответить любимой дочери, ведь Горыня был обречен пасть невинной жертвой во благо всего народа. Да и ничего нельзя было изменить. Силы неравны.
Его племя может сражаться с варягами только под покровом ночи, внезапными вылазками и отступлениями, подрывая их укусами исподтишка, сокрушая их мощь стремительными набегами. Ну а сейчас поздно что-либо менять…
Горыню придется бросить на съедение волкам и их приспешникам, которых Мал ненавидел пуще пришельцев. Славяне, призвавшие на трон чужеземца, были ему отвратительны вдвойне. Они, словно стадо неразумного скота, шли к отравленному водопою, видя, что по всему берегу уже разбросало падаль. Слепцы все шли и шли на заклание и воспевали, мыча в унисон, своих убийц. А те сменили богов и заставили жрецов бить в бубны в такт, чтобы не нарушать ритма безмозглых баранов.
– Дядя Горыня, за что вас схватили, куда ведут, где Домаслав? – бежала Малуша, спотыкалась и поднималась вновь, чтобы снова не получить ответа.
* * *Вечерело. Сумрак надвигался со стороны леса. Небо раскрасилось оранжево-красной палитрой, предвещая закат, казалось, оно залилось кровью в зловещем предзнаменовании.
Древляне отодвинули засовы. Ворота поднялись, и на телеге вывезли сундук, набитый доверху серебром. Мал в сопровождении сына Добрыни и своих телохранителей из знати вывел связанного пленника – толстяка с приплюснутым носом и огромными ладонями, в грязной рубахе и босого. Того самого кузнеца, кто ковал наконечники для сулиц, поразивших коня князя Олега и ратников Свенельда. Того самого, чей сын подозревался в нападении на княжича. За связанным бежала красивая длинноволосая девушка в дорогом, вышитом красным орнаментом платье.
– Это он, Горыня, – подтвердил боярин Житомир, единственный, кто знал кузнеца в лицо. – Его сына Домаслава нет…
– А это дочь Мала? – У князя вызвала интерес бегущая за мятежником девушка.
– Да… – кивнул боярин. – Это она, Малуша…
– И вправду хороша! Пожалуй, сгодится для наложницы, коль не будет иных талантов…
Возле частокола выстроились тридцать юношей. Со стен городища их оплакивали матери и сестры.
– Здесь все! – Сундук поднесли к ногам князя и открыли. Олег с удовольствием оглядел собранные сокровища.
– Недурно, – оценил князь с лукавой улыбкой, перебирая чаши и монеты.
– Я привел изменника, кузнеца, что снабжал умышлявших против тебя злое. – Мал показал на Горыню.
– А главного злодея почему не выдашь, его сына, именно он покушался на жизнь княжича, забрав жизнь княжьего коня и варягов. – спросил Олег.
– Его нет в городе. Мы обыскали все закутки, – отвел глаза Мал.
Князь смерил Мала презрительным взглядом, заметив, как воевода Свенельд медленно достает меч из ножен.
– Неужто у тебя больше причин убить его, чем у меня? – обескуражил Олег своим вопросом воеводу, и тот надавил на рукоять, спрятав клинок.
После слов, обращенных воеводе, регент повернулся к Игорю и шепнул ему на ухо:
– Пусть древлянский боярин Житомир покажет нам свою лояльность, смерть возмутителя будет на нем, он вызовет ненависть своих сородичей, а посему будет верен нам до конца…
Игорь сглотнул слюну и моргнул глазами, изображая полное понимание замысла дяди.
– Иди, Житомир, убей злодея и посади на кол его буйную голову! – приказал князь.
Боярин выдвинулся вперед на своей гнедой кобыле, выглядевшей так уныло и неграциозно в сравнении с вороным конем князя, убитым Локи.
Оттолкнув дочь Мала так, что она упала на колени и горько зарыдала, боярин отобрал бечевку у конвоя, привязал ее к своему седлу и поволок кузнеца сперва медленно, затем переходя на рысь. Связанный пленник упал. Житомир разогнал лошадь до галопа и направил поводьями в сторону леса, что виднелся саженях в семистах от городища, в стороне, противоположной реке.
Тело Горыни болталось словно бездыханное, изрядно побившись о камни. Житомир намеревался развлечь князя и свиту своим показательным представлением, заодно проучив и надменного Мала, не воспринимавшего его за равного. И конечно, он полагал, что чрезмерная жестокость вызовет в сородичах благоговение и страх, что позволит в будущем править ими вместо подорвавшего доверие варягов Мала. Когда он отрубит покалеченному Горыне голову и натянет его череп на кол, древляне увидят его решимость, а князь оценит преданность.
Однако, подобострастие древлянского боярина, возомнившего себя преемником Мала, не помогло Житомиру избежать внезапного и точного попадания стрелы.
Это произошло у самой кромки леса. Кто-то в лохмотьях налетел словно тень, выбил из седла пронзенного стрелой седока, забросил полумертвое тело на кобылу, сам прыгнул в седло и устремился в глубь полесья, где тропинки меж болот и непроходимых зарослей знали только старожилы – ловкие звероловы.
– Это еще кто? – вытаращил глаза князь, чтобы лучше разглядеть человека в лохмотьях, издалека напоминающего лешего, но солнце уже заходило и человек этот исчез так же стремительно, как и появился.
Древлянские юноши попятились назад, предчувствуя, что негодование князя выльется наружу и коснется именно их. Свенельд, потирая руки, отдавал команды. Дружинники объезжали древлян с обоих флангов и в считаные мгновения окружили.
Пешие воины князя обступили Мала, его телохранителей, его сына Добрыню и дочь Малушу кругом и воткнули щиты острыми оконечностями в землю, опустившись на одно колено и выставив копья.
Мал мысленно попрощался с жизнью и с обреченностью взглянул на сына и дочь. Вероломные варяги обманули. Они не выполнят условия договора! Единственное, что в такой момент, в преддверии смерти, могло хоть как-то утешить, так это участь боярина Житомира, павшего от руки ловкого Домаслава.
– Закрыть ворота! – что было мочи заорал Мал, стража на стенах задвигалась в замешательстве, не зная, что делать: спешить на выручку правителю, что грозило неминуемой гибелью, или выполнить приказ вождя. – Не мешкая! – повторил Мал, и только после этого ворота опустились и раздался звук задвигающегося засова.
– Рубите головы! Сажайте на колья! Всех убить, всех, кроме Мала и его чад! – приказал Олег, и варяги приступили к казням.
Безоружных древлян обезглавили. Часть голов перебросили за городскую ограду. Часть
