Беннет взглянул на него с полным безучастием человека, исповедующего религию, которая подводит девять десятых обитателей мира под общее название «язычник».
— А каков конец твоих поисков? Какой дар принес тебе Красный Бык? — обратился лама к Киму.
— Он говорит: «Что будете вы делать?» (Ким, в своих видах, принял на себя обязанность переводчика.)
Беннет со смущением смотрел на отца Виктора.
— Не понимаю, какое отношение имеет к мальчику этот факир, который или обманут им, или его сообщник, — начал Баннет. — Мы не можем позволить, чтобы английский мальчик… предположим, что он сын масона, то чем скорее он отправится в масонский сиротский приют, тем лучше.
— А! Таково ваше мнение как секретаря полковой ложи, — сказал отец Виктор, — но мы можем сказать старику, что мы собираемся делать. Он не похож на негодяя.
— Мой опыт говорит мне, что никогда нельзя понять душу обитателей Востока. Ну, Кимбалль, я хочу, чтобы ты передал этому человеку то, что я буду говорить, — слово в слово.
Ким, уловив значение нескольких фраз, начал так:
— Служитель Божий, тощий дуралей, похожий на верблюда, говорит, что я сын сахиба.
— Каким образом?
— Это правда. Я знал это с самого рождения, но он открыл это только тогда, когда снял амулет с моей шеи и прочел все бумаги. Он думает, что сахиб всегда остается сахибом, и оба они намереваются оставить меня в этом полку или послать в мадрисса (школу). Это пробовали сделать и прежде, но я всегда избегал этого. Толстый дурак одного мнения, а похожий на верблюда — другого. Но это ничего на значит. Я могу провести здесь одну-другую ночь. Это случалось и прежде. Потом я убегу и вернусь к тебе.
— Но скажи им, что ты мой ученик. Скажи им, как ты явился мне, когда я ослабел и смутился. Расскажи им о наших поисках, и они, наверно, отпустят тебя.
— Я уже сказал им. Они смеются и говорят о полиции.
— Что ты говоришь? — спросил мистер Беннет.
— Он говорит только, что если вы не пустите меня, это помешает его делу — его безотлагательным делам. — Последние слова были воспоминанием о разговоре с одним клерком, но вызвали только улыбку, что смутило Кима. — А если бы вы знали, в чем состоит его дело, то не вмешивались бы с такой дурацкой поспешностью.
— Что же это за дело? — не без чувства сказал отец Виктор, наблюдая за лицом ламы.
— Есть река в этой стране, которую он очень хочет найти. Она появилась там, где упала стрела. — Ким нетерпеливо топнул, с трудом переводя в уме местное наречие на свой неуклюжий английский язык. — О, знаете, она была сотворена нашим Господом Богом Буддой, и если омыться в ее водах, то отмоешься от всех грехов и станешь бел, как хлопковая бумага (Ким в свое время слышал речи миссионеров), я его ученик, и мы должны найти эту реку. Она так драгоценна для нас.
— Скажи еще раз, — сказал Беннет.
Ким повиновался, повторив рассказ с большими преувеличениями.
— Но это грубое кощунство! — вскрикнул представитель англиканской церкви.
— Тс! Тс! — сочувственно проговорил отец Виктор. — Много бы я дал, чтобы уметь говорить на местном наречии. Река, омывающая грехи! А как давно вы ищете ее?
— О, много дней. Теперь мы хотим идти опять искать ее. Ее здесь нет, как видите.
— Я вижу, — серьезно сказал отец Виктор. — Но ты не можешь идти с этим старым человеком. Другое дело, если бы ты не был сыном воина, Ким. Скажи ему, что полк будет заботиться о тебе и сделает из тебя такого же хорошего человека, как твой… лучшего, какой только может быть. Скажи ему, что если он верит в чудеса, то должен поверить, что…
— Не следует играть на его суеверии, — перебил Беннет.
— Я и не делаю этого. Он должен поверить, что если мальчик добрался сюда, до своего полка, в поисках Красного Быка, это есть своего рода чудо. Подумайте, что можно сказать против этого, Беннет. Бродя по всей Индии, этот мальчик встречается с нашим полком. Именно с ним одним из всех отправившихся в поход. Это было предопределено. Скажи ему, что это Кисмет. Понимаешь, Кисмет?
Он обернулся к ламе, которому с таким же успехом мог бы говорить о Месопотамии.
— Они говорят, — глаза старика загорелись, когда заговорил Ким, — они говорят, что теперь исполнилось предсказание, и так как я вернулся — хотя ты знаешь, что я пошел из любопытства, — к этим людям и их Красному Быку, то должен пойти в мадрисса и стать сахибом. Я притворюсь, что согласен, так как в худшем случае придется только несколько дней не разделить с тобой пищи. Потом я ускользну и пойду по дороге в Сахаруппор. Поэтому, святой человек, оставайся с женщиной из Кулу, ни в каком случае не удаляйся от ее повозки, пока я не вернусь. Без сомнения, мое знамение — знамение войны и вооруженных людей. Посмотри: они дали мне вина и усадили на почетное ложе! Мой отец был, должно быть, важным лицом. Поэтому, если они окажут мне почести, — хорошо. Если этого не будет — и то хорошо. Во всяком случае, я убегу к тебе, когда устану. Но оставайся с госпожой, а не то я потеряю твои следы… О, да, — сказал мальчик, — я передал ему все, что вы велели сказать.
— И я не вижу, зачем ему еще оставаться, — сказал Беннет, роясь в кармане брюк. — Подробности он может узнать впоследствии, а я дам ему ру…
— Дайте ему время. Может быть, он привязан к мальчику, — сказал отец Виктор, протягивая руку, чтобы удержать Беннета.
Лама вынул четки и надвинул на глаза свою широкополую шляпу.
— Что ему нужно?
— Он говорит, — Ким поднял руку. — Он говорит: «Замолчите, потише!» Он хочет поговорить со мной. Ведь вы не понимаете ни одного слова, и я думаю, что если вы будете говорить, он может сильно проклясть вас. Видите, когда он берет четки вот так, то, значит, хочет, чтобы его оставили в покое.
Англичане сели в подавленном настроении, но взгляд Бенета обещал мало хорошего для Кима, в случае если он попадется в его руки.
— Сахиб и сын сахиба, — голос ламы звучал резко от душевной боли. — Но ни один белый человек не знает здешней страны и ее обычаев, как ты. Как может это быть верным?
— Не все ли равно, святой человек: помни, что это только на одну-две ночи. Вспомни, как быстро я могу изменяться. Буду тем, чем был, когда я в первый раз говорил с тобой из-под зам-заммаха, большой пушки.
— Мальчиком в одежде белых людей — когда я в первый раз пошел в Дом Чудес. А во второй раз ты явился
