Истоки этого явления брали начало из крови самого Сароса Драконогласого, основателя Гроганской империи, повелителя драконов, который передал свою невероятную способность потомкам. К сожалению для последних, голоса каждого следующего поколения императорской династии звучали для драконов все тише. Могучие звери, чей огонь сплавил различные народы в теле единого государства, выходили из повиновения и дичали. Без драконов же, без их способности в короткий срок принести карающее пламя имперского гнева в любую часть мира огромное государство начинало все заметнее слабеть. Предотвратить развал пытались многие императоры-драконы, некоторые из них всю жизнь проводили на спинах крылатых ящеров, наводя ужас на роптавших подданных; иные стремились укрепить единство реформами, политическими и династическими союзами. В середине Гроганской Эпохи, примерно в начале ее двухтысячных годов, император-дракон Рискан, впоследствии поименованный Отцом Драконов, предпринял радикальный шаг на этом пути. Он учредил институт Драконьих Матерей, являвшийся, по сути, огромным гаремом, в который попадали молодые здоровые женщины со всех концов империи лишь для того, чтобы понести от императора.
Рождавшиеся от тех связей бастарды не имели прав на престол, но все как один были крови дракона и обладали голосами для подчинения себе огнедышащих чудовищ. С самого раннего детства мальчики стерилизовались, а потом начиналось их служение длиною в жизнь. Младенцам женского полу везло меньше — их просто удушали. С ходом времени десятки, а потом и сотни императорских ублюдков превращались в верных защитников будущего империи, которые фанатично служили своим венценосным родичам и за счет немалого числа обеспечивали порядок во всех гроганских провинциях. Сформированная из таких воинов гвардия сначала негласно, а потом и официально была наречена Драконовыми Бастардами.
Помимо обязательной стерилизации, бастарды проходили через длительное ментальное внушение, которое должно было привить им отвращение к соитию, так как контроль за распространением "драконьих кровей" осуществлялся с беспощадной жестокостью. Оскопление не рассматривалось в принципе — ни один дракон не понесет на себе скопца, ни один дракон не станет подчиняться писклявому евнуху. Чиновники специальной организации ревностно следили за тем, чтобы у императорских гвардейцев не появлялось отпрысков, но если бы все и всегда происходило согласно задумке, в Валемаре было бы очень скучно жить. Крайне редко Драконовы Бастарды сохраняли тягу к соитию, и в еще более редких случаях их семя оказывалось жизнеспособным. Все подобные случаи, будучи отслеженными, жестоко пресекались, а ослушников постигала незавидная участь — долгая и мучительная смерть в назидание прочим. И все-таки чиновники недоглядели, не все беременные женщины были найдены, не все "лишние" младенцы удушены. Именно по этой причине ныне в мире существовали люди с драконьими глазами.
В четырнадцать тысяч пятьсот восьмидесятом году от Пришествия Первых Скитальцев род Грогана потерял последнего дракона. К тому времени империя утратила безвозвратно немало территорий, хотя и оставалась самой сильной державой мира; Драконовых Бастардов больше не существовало, эта временная мера давно исчерпала себя, и потомки Сароса наконец-то перестали быть настоящими повелителями драконов. Тогда в столицу империи нагрянули далийские эльфы. Их было всего ничего, но то, что они сотворили, вошло в историю под такими именами, как Рок Грогана и Возмездие Далии. Хотя историки сходятся в едином мнении, что роду людскому еще очень повезло, ибо при желании далийцы всю империю могли превратить в мертвые пустоши.
На заре той эпохи Сарос Драконогласый поставил гордый далийский народ на колени и вынудил эльфов дать священную клятву не выступать против повелителей драконов, а также платить империи тяжелую дань каждый век. Но как только потомки основателя перестали повелевать драконами, клятва потеряла силу, и остроухие пришли мстить со всей ненавистью, которую накопили за более чем сорок веков. Они уничтожили всех живых представителей династии и заодно, ровняя великий город Алиостр с землей, погубили несколько сот тысяч жителей. Просто так, походя. Когда же все законные наследники Драконогласого погибли, безымянные и неизвестные потомки Драконовых Бастардов, сами о том не подозревая, оказались последними носителями крови Грогана.
Опершись локтями о столешницу, а ладонями закрыв лицо, Тобиус сидел неподвижно и перебирал в уме детали, которые оставались для него неясными. У драконов желтые глаза, на это обратили внимание задолго до того, как Тульприс Бесстрашный начал писать свой монументальный труд "Кергаана Драконика". У разных видов драконов встречаются разные оттенки каймы и форма зрачка либо радужки, но в сердцевине глаза всякого дракона есть золотистая желтизна. Примерно такой же цвет глаз имели гроганиты — прямые потомки Сароса Грогана, известные своей властью над драконами. Такой же цвет глаз встречался ныне у людей, известных как серые маги. С одной стороны, Тобиус мог понять, откуда в голове Шивариуса Многогранника взялась идея об его родстве с императорами-драконами, но с другой — он не понимал, по какому принципу наследуются эти глаза. С падением империи желтоглазые люди исчезли, не существовало династий, которые могли бы похвастаться родовым признаком в виде желтых глаз. Также оставалось загадкой, почему все без исключения серые маги имели драконьи глаза, или же, если перефразировать, почему все драконоглазые люди рождаются серыми магами. Являлся ли ослабленный и вяло выраженный магический дар следствием некой связи с драконьим родом?
Серый волшебник подумал раздраженно, что если кто-то и может ответить на эти вопросы, то это Шивариус Многогранник, а ему, Тобиусу, поискам правды придется посвятить годы, и даже тогда результат не будет гарантирован. Он безнадежно отстал от своего врага, который обладал форой лет эдак в пятьдесят.
Оставив эти мысли, волшебник достал свою книгу заклинаний, раскрыл ее на странице со сложным чертежом и материализовал синее перо, с которого срывались яркие искорки. Такими перьями маги заполняли свои книги заклинаний, используя вместо чернил собственную гурхану, тем самым наполняя книги своей магией. Именно поэтому магические книги неохотно давали кому-либо, кроме хозяев, читать себя даже после того, как хозяева те оканчивали жизненный путь.
Вместо того чтобы начать писать, Тобиус поднес магическое перо к своей левой ладони и ткнул писчим кончиком в плоть. Было больно, но, убедившись, что под кожей остался заряд концентрированной гурханы, маг ткнул еще раз, и еще. Он провел часы, раз за разом пронзая свою ладонь без перерыва и начитывая нужный речитатив. К глубокой ночи, перевязав ноющую руку, он без сил завалился на кровать.
Проснувшись оттого, что теплый язык лижет ему лицо, Тобиус отогнал от себя Лаухальганду, через силу перевернулся на спину и со стоном сел. Хотя спал он спокойно, проснулся разбитым и усталым, причем
