– Андрей? Ты?
– Здравствуй, Михаил Анатольевич!
– Но… ты и… здесь? Ведь говорили…
– Мало ли что говорят! Я это, Анатольич! Собственной персоной!
– Ну и дела! А…
– Интересуешься, как я оказался в столице?
– Да!
Майор предложил:
– А может, для начала водочки примешь? Специально для тебя взял!
– Приму!
Водолеев медленно выпил почти полный стакан.
Крякнув и занюхав выпитое, дворник вроде пришел в себя.
Андрей произнес:
– А теперь я вкратце поведаю о том, что произошло за время моей командировки в Чечню. И еще кое- что поведаю, думаю, небезынтересное для тебя, бывшего командира подразделения спецназа, о господине Оболенском.
– Ну, давай! Послушаю с превеликим интересом.
После того как Андрей закончил свой рассказ, Водолеев ударил кулаком по столу, выругался:
– Ну, Петя! Ну, сука! Эх, и тварь, чтоб ему пусто было!
Андрей попытался успокоить бывшего полковника:
– Спокойней, Анатольич, на нас обращают внимание, а это лишнее.
Водолеев огляделся, поморщившись:
– Кто обращает внимание? Эти, что у стойки? Да им, кроме своей утробы, ни до чего дела нет. Но каков же пидор Оболенский! Надо же, против своих пошел!
– Я сказал, Анатольич, успокойся.
– Ладно, все, спокоен, спокоен! Так ты здесь, как понимаю, для того, чтобы этой гниде прищемить хвост?
– Точнее будет сказать, для того, чтобы наказать оборотней.
– Оборотней? На Оболенского еще кто-то из Службы нашей пашет?
– А тебя это удивляет?
– Да! По идее, Петруха должен работать один. В Службе, я имею в виду. Конечно, помощники ему нужны, без них не обойтись, но таковых безопасней взять со стороны. А он, значит, кого-то из своих к себе прицепил?
– Да! Григоряна и Лопырева! Это те, о ком я точно знаю. Лопырь, правда, теперь не в счет. Но, возможно, ими круг сообщников генерала не ограничивается.
Дворник потер лоб:
– Постой, постой! Оболенский сегодня приехал с Григоряном. Я находился недалече и разговор их слышал. Генерал сказал капитану, чтобы тот занимался с теми, кто будет завтра сопровождать груз, что сам он до обеда просидит в штабе, потом по обстановке, а вечером на дачу. Точно. Так сука Оболенский и сказал.
– У тебя отличная память!
– Не жалуюсь! Ты мне вот что скажи, ты уверен, что Лопырь насчет убийства Ковалевой сказал тебе правду? Ну, не свалил вину на Григоряна, чтобы ты его там в горах сгоряча не удавил?
– Уверен! Лопырь не смог бы хладнокровно расстрелять семью, а тем более ребенка. Он меня-то не смог зацепить, хоть я ему и предоставил такую возможность.
– Зачем?
– Чтобы не стрелять в безоружного человека.
– Ясно! Значит, Армен Ковалевых порешил?
– Он. И только вот за это.
Андрей передал конверт дворнику, объяснив:
– Там фотография, которую Настя сделала в кафе, и досье на Батыра. Из-за этих бумаг всю семью и загубили. Сохрани их! Мало ли что? А мне они не нужны.
Взяв конверт, бывший полковник тяжело вздохнул:
– Что ж это на земле-то нашей грешной творится, а, Андрюша?
И тут же посуровев, Водолеев протянул майору руку:
– Дай ствол! У тебя есть, знаю! Мне терять нечего. Я прямо сейчас пойду и замочу обоих! На виду у
