— Вас не удивляет, что так мало людей оказалось дома? — вклинилась в их разговор Эмри.
— Меня не очень, — ответил ей Моррван. — Для них всех наверняка нашлась какая-нибудь работа во благо сектора.
— Но ведь должны быть ещё дети, должны быть люди, которые не могут работать просто в силу возраста. Где они все? — Эмри встала со своего места и обошла скамейку кругом.
— Ну, Эм, ты лучше у Меженова об этом спроси. Вот я почему-то уверен: он думает, что люди должны работать, пока не умрут. Или работай, или умри. Во имя корпорации и всё такое, — Моррван, как показалось Эмри, в очередной раз посмотрел на неё с издёвкой.
Эмри очень не хотелось оставаться у него в долгу.
— И это ты час назад спрашивал меня, почему я его бросила? А ты как думаешь?
— Да я всегда думал, что ты просто стерва, — Моррван усмехнулся. — Если б за мной когда-нибудь кто-то так ухаживал, даже я бы задумался. Даже я.
— Затрудняюсь предположить: тебя умиляет нарушение прав человека вообще или применение информационного оружия в частности?
Моррван, которого забавлял этот обмен колкостями, вовсе не думал останавливаться.
— Ну ты же прекрасно понимаешь, о чём я, Эм. Ты же тут вроде местного божества. Легенды о твоих суперспособностях дошли даже до твоих жалких коллег по комитету. Заходи куда хочешь, делай что хочешь, бери что хочешь. Тебе разве что в ноги никто ещё не падал, всё остальное мы уже видели. Ну скажи, разве это не мило?
Он видел, что Эмри начинает злиться, и это забавляло его ещё больше.
— Может, немного поработаем? — прервала их упражнения в остроумии Сонцев.
— А какие будут предложения? — спросил он. — Я бы предложил дождаться вечера, когда все будут возвращаться по домам, чтобы более точно оценить возрастной состав населения и там уже решать, что делать дальше.
— А до этого времени что нам делать? Или ты предлагаешь ничего не делать? — Сонцев смерила его недовольным взглядом.
— Можем пойти пообедать вместе, — сказал Моррван.
Но Сонцев его предложение не слишком понравилось.
— Вернуться в корпорацию? Ну, не знаю. Мне кажется, можно проинспектировать что-нибудь ещё.
— Да нет же, мы могли бы пообедать прямо здесь, в секторе, — он встал со скамейки и подал руку Сонцев. — Учитывая, в какой мы компании, думаю, нам окажут отличный приём. Всегда мечтал попробовать лучшие деликатесы Третьего сектора. В MJ всё-таки несколько специфичная кухня на мой вкус.
— Попробуешь какие-нибудь сушёные листья с овощами, — предупредила его Эмри. — У Третьего сектора много лет уже проблемы с продовольствием. Спасибо корпорациям и корпоративным войнам.
— Это мы как раз и посмотрим, — сказал он с неизменной ухмылкой, — да и по сектору прогуляемся.
Поскольку этот план устроил всех, они быстрым шагом направились в сторону старого города. Прогулку сложно было назвать приятной: в глаза летела пыль, а дорога из-под ног временами загадочно исчезала, сменяясь камнями и песком. На пути им не встретилось ни машин, ни людей, что казалось Эмри жутковатым и вызывало у неё странное предчувствие чего-то нехорошего. К счастью, идти было недалеко. Спустя двадцать минут на горизонте показались крепостные стены. И если их вид поражал воображение других членов комитета, Эмри он оставлял равнодушной: она-то знала, что большая часть стен возведена в конце прошлого века, а выглядят они настолько плохо разве что потому, что для их возведения, которое громко называлось тогда реконструкцией, использовались далеко не самые подходящие материалы. С тех пор, как корпорации окончательно переделили мир, никому и вовсе не было никакого дела до того, что происходило на территории секторов, вот и этот фальшивый памятник старины тоже разрушился за последние пятьдесят лет так, будто и правда стоял тут с шестнадцатого века.
Ускорив шаг, они вышли на центральную площадь, на которой оказалось достаточно многолюдно: но все встреченные ими куда-то спешили. При том что шли все в разные стороны, никто ни в кого не врезался, и движение выглядело строго упорядоченным, пусть и происходящим по какой-то странной схеме. По мере их продвижения через площадь Моррвана всё больше веселило то, как все перед ними расступаются.
— На экскурсии нам таких фокусов не показывали, — всё ещё удивлённо прокомментировал явленное Эмри чудо он.
Сонцев тревожно вглядывалась в толпу, пытаясь заметить, есть ли среди пересекающих площадь люди пожилого возраста. Результат её неизменно не устраивал: она видела среди них мужчин и женщин явно старше сорока пяти, но что касается тех, кого можно было бы назвать пожилыми бескомпромиссно, таких она не замечала. И разумеется, ни ей, ни Моррвану, ни Эмри не удавалось на глаз определить возрастную пропорцию, поскольку потоки, сменявшие друг друга, в значительной степени состояли из людей близких возрастов, и наблюдение невозможно было считать показательным.
— Здесь есть какая-нибудь возвышенность, откуда можно было бы сделать съёмку? — спросила Сонцев, обращаясь к Эмри и по-прежнему не отрывая взгляда от толпы.
— Кажется, я знаю парочку, — ответила ей Эмри и указала рукой направление движения.
Они пересекли площадь и свернули на одну из узких улиц, достаточно отвесно поднимающуюся вверх для того, чтобы с неё открывался хороший вид на старый город.
— А что насчёт местных забегаловок? — спросил её Моррван. — Ну, чтоб было аутентично и…
Он не успел договорить. Слева и справа от них вдруг распахнулись окна первого этажа. Сонцев от неожиданности приложила руку к груди, Эмри отшатнулась назад, а Моррван просто резко затормозил.
— Руки вверх, вы задержаны, — сообщил им голос из-за одного из наставленных на них автоматов. Эмри отметила, что оружие выглядело ужасно старым.
Она машинально перевела приказ на английский, в чём, впрочем, не было никакой необходимости. Её коллеги и без того прекрасно поняли, чего от них хотят.
— Мы члены Комитета по этике, — громко заявила она, поднимая руки вверх, — наше задержание является международным преступлением.
В ответ на это Эмри услышала смех и ругательства с обеих сторон.
— Чего-чего вы там члены? Какой организации? — издевательски поинтересовались у неё справа.
— Где ж вы были до этого-то, родимые? — сквозь смех ответили ей слева.
Эмри тревожно оглянулась, и это оказалось очень своевременным: со стороны площади вылетел молодой парень, сбивший её с ног и бросившийся на один из автоматов.
— Хватит, не надо! — закричала она, опасаясь того, что их всех, и в том числе её, тут либо раздавят, либо случайно застрелят. Защитник отшатнулся и пошёл назад, словно ни в чём не бывало.
Она поднялась с земли, по-прежнему держа руки над головой, обернулась и увидела, что со стороны площади к ним движется целая толпа.
— Уходите! — закричала она ещё громче. — Я добровольно здесь нахожусь. Я пришла в сектор, чтобы встретиться с этими людьми.
— Мудрое решение, — один из мужчин в окне рассмеялся, — только ты всё равно арестована. А они, — он указал на спутников Эмри, — могут идти.
Эмри перевела им приказ. Моррван и Сонцев переглянулись.
— Я никуда не пойду, — громко возразил Моррван.
— Да как хочешь, — по-английски ответил ему всё тот же голос.
Сонцев ещё раз посмотрела на них обоих, кивнула и быстрым шагом пошла в сторону площади.
Когда переулок опустел, люди, целившиеся в них из окон, спрыгнули на землю. Их было всего четверо: трое мужчин и одна женщина. Поскольку они были в масках, точно определить их возраст было невозможно.
— Идите, — сказала женщина, обращаясь к Эмри и Моррвану, и подтолкнула их в противоположную сторону от площади.
Они прошли всего метров сто, пока их не втолкнули в ветхий двухэтажный дом, где их, несмотря на все протесты Эмри, обыскали, стащили по лестнице вниз в какой-то тёмный подвал и заперли, удалившись.
Моррван посмеялся, но прозвучал этот смех достаточно вымученно.
— Я тут вот что хочу сказать, Эм. В Третьем секторе постоянно встречаешься с чем-то новым. У меня, как бы тебе сказать, ну… культурный шок. Тебя вот никогда нигде не запирали?
Она тоже рассмеялась, и у неё это получилось куда более естественно, чем у него.
— О, меня запирали, — сказала она, щёлкнув найденным ею наконец доисторическим выключателем.
— Неужели Меженов?
— Ага, — ответила Эмри.
XXVI
Время в заточении шло медленнее, чем можно было предположить. Энтузиазм Моррвана расспрашивать Эмри про её отношения с Гением иссяк, и последние тридцать минут они провели в полном молчании. Эмри,
