Потом один из мужчин подошел к Деннису и улыбнулся, и Денниса захлестнуло волной облегчения. Это был Иафет.
– Яф… – прошептал он запекшимися губами.
– День! – радостно воскликнул Иафет. – Оли, он пришел в себя!
– Яф… – У Денниса стучали зубы.
– Кто тебя обидел? – спросил Иафет. – Можешь нам сказать?
Деннис снова закрыл глаза.
– Не приставай пока к нему с расспросами, – сказала Оливема.
– Не бойся, День, – попытался подбодрить его Иафет. – Мы больше никому не позволим тебя обижать. – Иафет склонился над ним. – Я отнесу тебя в тихое и прохладное место. Не бойся.
Иафет очень осторожно поднял Денниса и перекинул через плечо.
Иафет был самым высоким из мужчин в шатре. Но все равно он был настолько ниже Денниса, что ноги мальчика волочились по земле и Деннису пришлось поджимать пальцы, чтобы не рассадить еще и их. Неудивительно, что здесь их с Сэнди сочли великанами. Деннису вспомнилось, как их всем классом водили на экскурсию в музей и как там всех поразили рыцарские доспехи. Какие же эти рыцари были мелкие! А жители этой планеты, куда закинуло их с Сэнди, еще мельче тех средневековых рыцарей.
Мысли его были спутанными и смутными, как виртуальные единороги. Воспоминание об экскурсии в музей было не более реальным, чем то, что сейчас Иафет, на удивление сильный для человечка его роста, несет его. Коренастый молодой пастух несет ягненка. Очень низенький пастух. Пальцы Денниса проехались по камню, и он вскрикнул. Вот бы сейчас очнуться, стряхнуть с себя эти больные видения и обнаружить, что они с Сэнди дома, на своей двухъярусной кровати!
Он открыл глаза, и увидел сверкание звезд, и глотнул свежего воздуха. Потом он снова зацепился головой о полог шатра и почувствовал, как его опускают на что-то мягкое, но такое тонкое, что Деннис ощутил подложенные снизу грубые шкуры. Он облизал потрескавшиеся губы и понял, что умирает от жажды.
– Яф, пить… воды… – прохрипел Деннис, но у него даже не хватило сил добавить «пожалуйста».
Над ним склонилась та черноглазая девушка и поднесла к его губам кожаный мех, и Деннис глотнул чего-то горько-сладкого. Оно обожгло ему горло – но, по крайней мере, это была жидкость.
Черноглазая девушка отняла мех:
– Ему нельзя слишком много вина.
– Я забыла инжирный сок! – воскликнула полненькая, как пончик, женщина. – Сейчас вернусь.
Деннис услышал шлепанье босых ног и глухой хлопок кожаного полога.
– Теперь он меня узнал. – В голосе Иафета звучало беспокойство.
– Думаю, он нас больше не боится, – сказала девушка помоложе – та, с янтарными глазами.
– Воды… – взмолился Деннис.
– В колодцах дедушки Ламеха еще есть запас воды, – задумчиво произнесла девушка с янтарными глазами.
Вторая согласилась с ней:
– Я не против сходить туда с кувшином. Жалко только, дедушка Ламех живет на самом краю оазиса.
Иафет нежно обнял девушку:
– Я возьму верблюда и съезжу к нему. Вам не стоит ходить по оазису посреди ночи. Здесь с каждой луной все больше разбойников и воров.
– Только будь осторожен! – попросила младшая.
– Возьми мою верблюдицу, милый, – предложила черноволосая женщина. – Она бегает быстрее всех, с ней тебе ничего не грозит.
– Спасибо, Оливема, жена моя. – Иафет наклонился к ней и поцеловал. Деннис, наблюдавший за ними сквозь пелену головной боли и жара, решил, что это был хороший поцелуй. Так его отец целовал его мать. Настоящий поцелуй. Если он выживет, ему хотелось бы тоже так кого-то целовать.
Он услышал, как Иафет ушел, закрыл глаза и погрузился в беспокойный сон. Казалось, будто он тоже то проявляется в бытии, то исчезает, как виртуальный единорог. Ему пришлось уйти глубоко в себя, чтобы скрыться от жгучей боли в ободранной коже. Деннис не знал, как долго он пролежал в забытьи, прежде чем расслышал тихий разговор двух женщин.
– Почему мой отец не хочет помириться с дедушкой Ламехом? – спросил более высокий голос. – Мне пришлось выпрашивать у него масло для дедушкиной лампы.
У девушки постарше – той, которую целовал Иафет, со странным именем – Оли или что-то вроде того, – голос был словно бархат.
– Твой отец обиделся, когда дедушка Ламех пожелал остаться в собственном шатре.
– Но пока дедушка способен сам о себе позаботиться…
– Все это сложно, – произнес глубокий голос. – Люди не почитают стариков так, как те привыкли. Они не хотят выслушивать их рассказы.
– Я люблю дедушкины рассказы!
– Я тоже, Иалит.
Иалит – так зовут девушку с янтарными глазами. Иалит и Оли. Деннис смутно ощутил, как что-то прохладное коснулось его кожи и приглушило боль.
Девушка по имени Оли продолжала:
– Я всегда радуюсь, когда приходит моя очередь относить ему светильник. И по крайней мере, твоя мать с нами согласна. Она всегда находит для нас масло, чтоб отнести ему.
– Когда же это изменится? – спросила Иалит. – Люди должны сидеть у ног стариков и слушать их. Но теперь… я слыхала, Ана рассказывала, что ее деда выгнали в пустыню умирать и его кости обглодали стервятники.
– О, Эль, куда мы катимся!
Услышав тревогу в низком голосе, Деннис открыл глаза.
– Он по-прежнему горячий, такой горячий! – охнула Оли. – Хотела бы я знать, кто так скверно обошелся с ним.
– Но что мы могли бы сделать? – возразила Иалит. – Во имя Эля, что мы можем сделать? Люди нынче гадко ведут себя друг с другом. Были ли мы так жестоки до прихода нефилимов и серафимов?
– Не знаю.
– А кто пришел первым?
– Не знаю, – повторила темноглазая девушка. – Мы так много не знаем! Например, откуда взялся этот молодой раненый великан.
– Второй великан – тот, который у дедушки Ламеха, – сказал, что они из каких-то Единенных мест.
– Соединенных Штатов, – машинально поправил Деннис. Потом до него дошел смысл слов Иалит. – Где мой брат?
– Ой, он очнулся! – воскликнула Иалит. Потом мягко произнесла, обращаясь к Деннису: – Он в шатре моего дедушки Ламеха, дедушка и Хиггайон заботятся о нем. Он тоже обгорел на солнце, но намного меньше, чем ты.
Слова превратились в неразборчивый гул, и Деннис соскользнул обратно в беспамятство. Излишек солнца, мусорная яма и оттирание песком – от всего этого он заболел. Очень сильно заболел. Так плохо ему не было, даже когда он болел гриппом и лежал с температурой больше сорока. Ему тогда понадобились антибиотики, чтобы справиться с болезнью. Фиг его знает, что там у них было в этой яме. Фиг знает, какую инфекцию там можно подхватить. Деннис подумал, что он, возможно, умирает от солнечного удара, и он даже не очень-то и возражал. Только вот хотелось бы быть дома, на собственной планете, а не тут – в каком бы уголке Вселенной это «тут» ни находилось, – с этими чудны́ми коротышками. Деннис пожалел, что уже слишком большой для того, чтобы мама приходила его будить. А то она пришла бы и непременно пробудила его от этого кошмара и сняла с него рыцарский шлем, который
