Матреда вытерла слезы тыльной стороной руки:
– И все-таки, муж, ты говоришь, что для них нет места в ковчеге.
– Не волнуйтесь, – поспешно сказал Деннис. – Мы знаем, что ковчег не для нас. Нефилимы не совсем неправы насчет нас.
– Но мы охотно поможем вам строить его, – добавил Сэнди. – Я с радостью сделаю для вас хотя бы это, ведь вы были так добры к нам.
Иалит с Оливемой сидели, прижавшись друг к другу и сцепив руки. Оливема сказала:
– У нас еще есть время, чтобы побыть вместе. Пройдет самое меньшее два месяца, прежде чем ковчег будет готов и его начнут загружать. И нас никогда не разлучить полностью – ведь мы знали друг друга.
– Как нас не разлучить полностью с дедушкой Ламехом, – добавил Иафет.
Иалит кивнула. Смахнула слезы. Сэнди благополучно вернулся к ним. Иафет ранен, но с ним все будет хорошо. Не стоит плакать.
Деннис посмотрел на Иафета и кивнул:
– В ту ночь, когда умер дедушка Ламех, – кажется, будто это было так давно! – мы с Хиггайоном сидели под звездами, пока Ной был в шатре, и ждали Сэнди. – Он заколебался, потом все-таки продолжил: – В тот миг, когда дедушка Ламех умер, звезды затаили дыхание. Так я понял, что он умер. А потом перед нами появился Аднарель, потому что понял, что нужен нам с Хиггайоном, и сказал: «Не страшитесь» – и превратился обратно в скарабея и устроился на ухе Хиггайона, а не ушел к остальным серафимам, как часто делал в последнее время.
На некоторое время все умолкли. Потом Ной открыл новый мех с вином.
– Моя любовь к вам всем так глубока, что ее не выразить словами. Дорогие наши близнецы, мы так рады, что вы пришли к нам! А теперь вам пора уходить, да?
– Мы уйдем только после того, как поможем вам построить ковчег, – твердо сказал Сэнди.
Сэнди с Деннисом остались в большом шатре. Им выделили шкуры и место для сна напротив Ноя и Матреды. Хиггайон и Села спали рядом с маленьким мамонтом – тот понемногу округлялся, и шерсть его начала блестеть.
Деннис проснулся. В шатре было непроглядно темно. Он слышал вокруг тихое похрапывание и ночные звуки, доносящиеся из пустыни. Он ткнул Сэнди локтем в бок:
– Ты проснулся?
– Почти.
– И что теперь?
Сэнди повернулся и умостился поудобнее:
– Теперь будем помогать Ною строить ковчег.
– А потом?
Сэнди, уже окончательно проснувшийся, придвинулся к брату и прошептал ему на ухо:
– А потом мы совершим квантовый скачок.
– И как же мы это сделаем?
– Мне пришло это в голову, когда мы с мамонтом призвали единорога в бытие в том мерзком маленьком шатре, где меня держали. Нефилимы не могут покинуть эту планету. А серафимы могут.
– Главное – можем ли это мы, – сказал Деннис. – Или, точнее, можем ли мы покинуть это время и вернуться в свое? Как-то не хочется промахнуться и очутиться в Средневековье или где-нибудь в четвертом тысячелетии.
– Я еще раз поговорю насчет этого с Аднарелем.
– А ты что, уже говорил?
– Немного. Когда мы только попали сюда. Я думаю, нам надо призвать единорогов и сесть на них, а Аднарель или еще кто-нибудь из серафимов отправит нас в наше время, а потом призовут единорогов обратно.
Деннис присвистнул:
– Да ты офигел!
– Да, но ведь сработало же это, когда три серафима призвали меня обратно в пустыню, после того как Иафет с Хиггайоном освободили меня.
– Это было пространство, а не время, да и в пространстве расстояние было небольшим, – возразил Деннис.
– Верно. Но эксперимент с фотонами, например, показал, что они способны поддерживать мгновенную связь друг с другом, то есть это быстрее скорости света. А расстояние для них, похоже, вовсе не проблема.
– Но нас-то интересует время, – прошептал Деннис. Ной всхрапнул особенно громко, и они услышали, как он повернулся во сне. Деннис продолжил: – Насколько я понимаю мамины эксперименты, в мире квантовой механики самое важное – это наблюдатель. В смысле, наблюдатель необходим, чтобы сделать кванты реальными.
Сэнди нетерпеливо пошевелился:
– Ничего в этом не понимаю. Но мама, кажется, тоже не понимает, как и куча других физиков. В общем, с меня довольно. Я поговорю с Аднарелем.
Воцарилось тяжелое молчание. Потом Деннис сказал:
– По-видимому, возможно все. Я на это надеюсь.
Снова стало тихо. Потом Сэнди спросил:
– Как ты думаешь, мы можем взять Иалит с собой?
Деннис ответил не сразу:
– Нет. Думаю, что нет. Нам не следует изменять историю.
– Но она утонет!
– Я знаю. Я тоже ее люблю. – Наконец-то это было сказано вслух.
– Но если мы любим ее…
Голос Денниса был печален.
– Не думаю, что мы можем забрать ее с собой.
Сэнди схватил брата за руку:
– Куча народу утонет! Неужели ты боишься изменить историю, если это спасет Иалит?
– Я не боюсь, – сказал Деннис. – Я готов попытаться. Испробовать все, что угодно. Но у меня такое ощущение, что ничего у нас не получится.
– До чего погано получается!
– Тссс! Погано, ага.
– Наверное, квантовый скачок – это опасно, – прошептал Сэнди.
– Папа явно считает, что он возможен. В конце концов, он же программировал именно квантовый скачок, это было его тессерирование, когда мы влезли в его эксперимент.
– Значит, раз он в это верит, не такая это и дичь.
– Конечно, это дичь. Это и должно быть дичью, чтобы сработать.
Сэнди рассмеялся – слегка истерично:
– Наш отец не рассчитывал, что в эксперименте будут участвовать единороги!
Хиггайон дернулся во сне, заскулил. Села что-то пробормотала, а мамонт Тиглы покрепче прижался к ним обоим.
– А как же мамонты? – спросил Сэнди.
Деннис протянул руку и осторожно коснулся мохнатого уха Хиггайона.
– Интересно, они умеют плавать?
– А толку? Сорок дней и сорок ночей не проплаваешь.
Деннис закрыл глаза. Прислушался. Услышал ветер высоко в небе над шатром, но слов не разобрал. Он прошептал:
– А Иалит… она знает, что не попадет в ковчег?
– Кажется, да. Я думаю, Ной ей сказал.
– Я понимаю, что наводнения и прочие бедствия случаются. Но если этот потоп в самом деле был послан Элем…
– Если он был послан Элем, то мне не нравится Эль. Раз Иалит должна утонуть, – сказал Сэнди.
Ветер что-то пробормотал.
– Но мы ведь точно не знаем, – сказал Деннис. – Ну, в смысле, ничего же еще не случилось. Иалит нет в той истории, и мы просто не знаем, что с ней случилось. Дедушка Ламех сильно любил этого своего Эля. Так что мы наверняка чего-то не знаем. Дедушка любил Иалит. Она была его любимицей.
– Дедушка умер, – бесцветно проговорил Сэнди. – Если мы хотим, чтобы от нас была какая-то польза при строительстве ковчега, надо спать.
Ветер обернулся вокруг шатра. Сэнди быстро уснул. Деннис лежал на спине и слушал, слушал. Песня ветра была ласковой и не предвещала ничего плохого. И хотя Деннис не мог разобрать слов, он чувствовал, что ветер успокаивает его. И он уснул.
– Глупцы! Глупцы! – шипел Угиэль, муж Махлы.
Презрение Рофокаля вырвалось наружу комариным жужжанием.
– Этих болванов чуть не сожрала мантикора!
– Тигла в одиночку
