Учиться у нефилима? Иалит никогда не думала, что удостоится подобной чести. И сама не понимала, почему колеблется. Она вдыхала таинственный аромат его крыльев, запах камня и холодных, темных ветров, приходящих в несколько коротких недель зимы.
В коконе крыльев Иблиса девочка не услышала ритмичного глухого топота: это огромный лев мчался к ним по пустыне, а приблизившись – взревел. Иалит и Иблис дружно повернулись и увидели: лев взметнулся на задние лапы, как перед этим ящерица, и прыгнул в небо – огромное желто-коричневое тело с бежевыми крыльями, окаймленными золотом; крылья развернулись во всю мощь, а огромные янтарные глаза вспыхнули.
Иблис тут же освободил Иалит из объятий крыльев и спрятал их за спиной.
– К чему это неуместное вмешательство, Ариэль?
– Я же говорил, чтобы ты оставил Иалит в покое!
– А тебе-то что? Дочери человеческие ничего не значат для серафимов. – Иблис улыбнулся Иалит и нежно погладил ее по блестящим волосам.
– Ничего? – прозвучал негромкий голос Ариэля.
– Ничего, серафим. Нефилим может войти к дочери человеческой. Нефилим понимает, что такое наслаждение. – Он коснулся пальцем губ Иалит. – Я научу тебя, моя сладкая. Думаю, тебе понравится то, что я могу тебе дать. А теперь я вверяю тебя нежному попечению Ариэля. Но мы еще встретимся. – Иблис отвернулся от них к пустыне, и тело нефилима перетекло в облик драконоящерицы. Гигантская ящерица умчалась во тьму.
– Ариэль, как это так? – вырвалось у Иалит. – Мне показалось, что я вижу на скале тебя. Я была уверена, что это ты, и я позвала, а это оказался вовсе не ты, а Иблис.
– Нефилимы – мастера подражания. Он хотел, чтобы ты решила, что это я. Умоляю тебя, дитя, будь осторожна!
В глазах девушки светилось беспокойство.
– Он был очень добр ко мне.
Ариэль взял Иалит за подбородок и заглянул ей в глаза, ясные и все еще детские:
– Кто же не будет добр к тебе? Куда ты шла?
– Домой. Я относила дедушке Ламеху ночную лампу. Но, Ариэль, там, в шатре дедушки Ламеха очень странный молодой великан! Его привел туда Иафет. Он ужасно обгорел на солнце. Он точно не из здешних мест. Он говорит, что никакой он не великан, но я никогда не видела никого похожего на него. Он высокий, как ты, и тело у него не волосатое, а гладкое, как у тебя и как у нефилимов, и кожа его, там, где не обгорела, светлая. Не белая, как у нефилимов, но светлая и нежная, как у младенца.
– Я гляжу, ты внимательно осмотрела его, – сказал Ариэль.
Девушка покраснела и отвела взгляд:
– В нашем оазисе никогда прежде не появлялось никого похожего.
– Что с его ожогом? – спросил Ариэль. – У великана лихорадка?
– Да. Хиггайон постоянно опрыскивал его прохладной водой, и они собирались попросить серафима помочь ему.
– Аднареля?
– Да. Жука-скарабея.
– Хорошо.
– Он не один из вас, этот молодой великан, и он не из нефилимов. У тех кожа на солнце лишь вспыхивает белее и белее, как пепел в жарком огне зимних недель.
Бежевые крылья дрогнули, их золотистые кончики замерцали в свете звезд.
– Если у него обгорела кожа, то он не из нефилимов.
– И не один из вас.
– У него есть крылья?
– Нет. В этом он совсем как человек. Он кажется очень юным, хотя он такой же высокий, как ты, и худой.
– Ты рассмотрела его глаза?
Она не заметила огонька в глазах серафима.
– Серые. Красивые глаза, Ариэль. Не горящие, как… не излучающие свет, как твои. Больше похожи на человеческие – мои, моих родителей, братьев и сестер.
Ариэль ласково коснулся ее плеча:
– Иди домой, дитя. Не бойся пересекать оазис. Я присмотрю, чтобы тебе не причинили вреда.
– Ты и Иблис. Спасибо! – Иалит по-детски подняла лицо, ожидая поцелуя.
Ариэль наклонился и осторожно коснулся губами ее лба:
– Тебе недолго уже быть ребенком.
– Я знаю…
Он снова легонько поцеловал ее – а мгновение спустя огромный лев уже мчался прочь по пескам пустыни.
Иалит свернула на песчаную тропинку через ячменное поле. Тропинка упиралась в каменную дорогу, идущую между белыми домами из высушенного на солнце кирпича: низкие дома строили так, чтобы те выдерживали частые землетрясения. В некоторых из этих невысоких построек располагались лавочки, где торговали выпечкой, лампами из камня, маслом. Были лавки, где продавалось копченое мясо, лавки с луками и стрелами, лавки с копьями из дерева гофер. У некоторых вход был занавешен нитями ярких бус, звенящих на вечернем ветерке.
Из одного такого домика вышел нефилим, обнимавший молодую женщину. Женщина взирала на него с обожанием и тесно прижималась к нему. Ее блестящие черные волосы ниспадали на спину до самых бедер, а глаза, устремленные на нефилима, были темно-синими, как ляпис-лазурь.
Иалит остановилась как вкопанная. Этой женщиной была Махла, сестра Иалит, единственная оставшаяся с ней в родительском шатре. Две их старшие сестры вышли замуж и жили с мужьями в другой части оазиса. В последнее время Махла то и дело исчезала из шатра. Теперь Иалит знала, куда она уходит.
Махла заметила младшую сестру и улыбнулась.
Нефилим тоже улыбнулся, благосклонно приветствуя Иалит.
Пока они не вышли из тени, Иалит казалось, что это Иблис. Она была потрясена и почувствовала себя преданной. Но в ярком свете звезд она увидела, что крылья этого нефилима намного светлее – нежного лавандового цвета. Она не могла сказать, какого цвета его волосы, но они тоже были светлее и как будто светились оранжевым. У нефилима была гибкая шея, наводящая на мысль о змее, и тяжелые веки.
Он снова ласково улыбнулся:
– Махла останется со мной этой ночью. Передай это своей матери.
– Но она будет беспокоиться! – вырвалось у Иалит. – Нам не разрешают ночевать в других…
Махла радостно засмеялась:
– Угиэль выбрал меня! Я его невеста!
Иалит ахнула:
– А мама знает?
– Еще нет. Скажи ей, сестричка.
– Но разве ты не должна сказать сама? Ты и…
– Угиэль.
И снова зазвенел смех Махлы, подобный колокольчикам.
– Старые обычаи меняются, сестричка. Этой ночью я встречусь с братьями Угиэля.
Нефилим обнял Махлу крылом:
– Да, сестричка. Старые обычаи меняются. Иди и скажи матери.
Иалит пошла прочь, а они смотрели и махали ей вслед. В конце улицы она услышала шаги и, обернувшись, увидела, что за ней идет какой-то молодой мужчина. Иалит достала стрелку и вложила ее в трубку, но мужчина исчез за углом дома.
Низкие белые здания сменились шатрами. Каждый шатер окружала земля его владельца. Сперва это были маленькие участки хозяев лавок, потом – рощи и поля, иногда занимавшие много акров. По пути она видела пасущихся овец, коз, верблюдов. На лозах зрели виноградные гроздья.
Ее отцу принадлежал большой шатер, окруженный несколькими шатрами поменьше. Иалит поспешила в главный шатер, зовя мать.
Денниса привел в чувство запах. Ноздри его задвигались, в животе забурчало. Пахло стряпней, дымной и прогорклой. Воняло хуже, чем гнилой сыр, хуже, чем силос, который пах примерно как гнилой сыр и которым несло
