Подошли. Начали стрельбу. Благо, что батареи были давно выявлены легкими силами флота. И с целями проблем не имелось.
Ударила головная башня тремя стволами главного калибра. Вторая. Третья. Четвертая.
Цель слишком далеко. Не разобрать. Не понять. Все в дыму.
- Ваше высокопревосходительство! – Козырнул радист.
- Слушаю.
- С «Рюрика » телеграмма. Видит дымы. Идут с запада – северо-запада.
- Пусть отходит вдоль косы на соединение.
- Есть! – Козырнул радист и бросился в радиорубку.
А Николай Оттович свернул свои импровизированные учебные стрельбы и лег на курс восток – северо-восток. Требовалось прикрыть отходящий броненосный крейсер и посмотреть – кого там черт принес.
Умом фон Эссен понимал, что у германского флота нет быстрых дредноутов. Да, у них имеются линейные крейсера, но немного и достаточно слабых. То есть, от превосходящих сил он всегда сможет уйти, а слабые разбить. Но это он понимал умом. А сердцем – мандражировал. Он слишком ярко помнил Русско-Японскую войну… слишком большой раной она пролегла через его сердце, оставив чудовищный шрам.
Боялся ли он? Конечно. Разумеется, боялся. Но не умереть. Проиграть.
Но, с другой стороны, он помнил эту дерзкую морду лица Меншикова. Человека – сугубо сухопутного. Он чуть ли не смеялся над ним… над всеми моряками, говоря о том, что после Порт-Артура флот в России кончился. Что теперь моряки русские могут лишь за минами прятаться. Что не посмеют даже с равным противником выйти в открытый, честный бой…
И вот минула коса.
В сотне кабельтовых пыхтел «Рюрик», стремясь спрятаться за линкоры. А там, в дали, на горизонте, оказались германские корабли. И они уже стреляли по отчаянно мечущемуся броненосному крейсеру. Не сильно, правда. Но столбы от орудий главного калибра то и дело вставали в воде подле «Рюрика».
- Дистанция? – Поинтересовался адмирал.
- Двести кабельтовых, - ответили с дальномерного поста.
- Корабли опознали?
- Дредноуты типа «Нассау» .
Николай Оттович фон Эссен вжался руками в перила до белизны костяшек. Полгода он гонял личный состав на своих линкорах после того разговора с Меншиковым. Полгода он готовил их бою. И вот он – шанс.
Обозначенный тип германских дредноутов был существенно сильнее бронирован и много лучше оборудован в плане средств обеспечения живучести. Но заметно мельче, куда как медленнее и существенно слабее по вооружению. На борт он мог поворачивать только восемь одиннадцатидюймовых орудий против дюжины двенадцатидюймовых пушек каждого «Севастополя».
- Ваше высокопревосходительство? – Поинтересовался командир корабля капитан 1-ого ранга Анатолий Иванович Бестужев-Рюмин.
- А? – Очнулся от размышлений адмирал.
- Что прикажите?
Фон Эссен взглянул в глаза капитану. И прочитал тревогу… почти тоску. Скосился на молодого мичмана. Его глаза пылали… горели.
«А ведь капитан тоже через Русско-Японскую прошел…» - пронеслось у Николая Оттовича в голове. И тут снова вспомнилась наглая, дерзкая рожа ухмыляющегося Меншикова. - «Неужели он прав? Нет. Нет. Нет!»
Не выдержав переполнявших его эмоций, адмирал ударил кулаком по металлической стенке мостика. Посмотрел на разбитую в кровь руку. И прохрипел:
- Экипаж к бою! Курс – норд – норд-вест. Идем на сближение.
- Есть… - неуверенно произнес командир корабля.
- Не слышу?
- Есть экипаж к бою! – Много громче повторил Бестужев-Рюмин.
Адмирал скосился на мичмана и увидел радость. Этот парень был счастлив. Подмигнул ему и, подняв бинокль к глазам, сосредоточился на наблюдении за кораблями противника.
Прошло сорок минут. Долгих сорок минут ожидания. Германские дредноуты прекрасно опознали противника, его намерение, свои шансы и вошли в циркуляцию. Но разница в четыре узла – слишком большая, чтобы уйти.
- Семьдесят кабельтовых! – Крикнули на дальномере.
- Начинайте пристреливаться, - буркнул Николай Оттович.
- Есть начать пристрелку, - козырнул главный артиллерийский офицер линкора. И уже спустя двадцать секунд головная башня ударила из всех трех стволов.
Потом вторая. Потом третья.
- Есть! Есть накрытие!
- Работайте. Передать по эскадре – сосредоточить огонь на замыкающем.
Встреча здесь у Данцига русских дредноутов не входила в планы германского командования. Их разведка уже смогла выяснить порядок смены дежурного отряда линкоров возле Пиллау. Вот немцы и решили подловить 2-ой отряд, состоящий из устаревших эскадренных броненосцев. Для чего выделили четыре однотипных линкора из первой серии. «Нассау» мало подходили для генерального морского сражения с британскими силами. Поэтому рискнуть решили ими.
О том, что фон Эссен не отпустил в Либаву 1-ую эскадру и вышел с ней к Данцигу, они узнали только сейчас. Это было сюрпризом для германского адмирала. Страшным и неприятным. В одно мгновение легкая, карательная операция превратилась в довольно непростой бой.
Пятая минута перестрелки.
Немцы отвечали.
Николай Оттович грустно взирал на корабли противника, идущие вдали, и отчаянно боролся с накатывающим на него чувством тоски. Попаданий пока не было. Накрытий – сколько угодно. А попаданий – нет. В то время как немцы уже размочили счет – попали фугасом в броневой пояс. Без повреждений. Но попали!
- Анатолий Иванович, вы не знаете, отчего наши артиллеристы так нежны с противником? – Спросил адмирал у командира корабля, но так, чтобы главный артиллерийский офицер тоже все услышал.
- Нежны?
- Да. Боятся снарядами задеть. Все водой брызгают. Словно с девицами заигрывают.
Главный артиллерийский командир корабля нахохлился, но промолчал. Он был не виноват за рандом разброса. Но оправдываться в этой ситуации не стал.
- Пятьдесят кабельтовых! – Донеслось с дальномера.
И почти сразу вся рубка громыхнула радостным возгласом.
- Есть! Есть попадание! – Кричал тот самый молодой мичман. И ему вторили прочие.
Тяжелый фугасный снаряд двенадцатидюймового орудия весом в четыреста семьдесят килограмм попал в кормовую оконечность «Позена». Пробил тонкую восьмидесятимиллиметровую броню и взорвался, разворотив приличную дыру. Скорость линкора не упала. Да и заливание, судя по всему, было не критичным. Однако спустя минуту, германские корабли стали последовательно отворачивать на восток, строясь в линию и стараясь максимально сблизиться с русской эскадрой.
У них в активе были толстые броневые плиты цитадели и более скорострельная артиллерия, которая плохо работала на дистанции. И это затруднение требовалось исправить – сократив расстояние.
- Курс норд – норд-ост! – Рявкнул фон Эссен.
Командир корабля охотно подчинился. Однако, когда две эскадры выстроились в линии, упав на параллельные курсы, между ними было всего около тридцати пяти кабельтовых. Совершенно детское расстояние для времен Первой Мировой войны.
Фон Эссен прекрасно знал о результатах черноморских стрельб. И понимал, что концентрировать больше трех кораблей на одной цели – плохо. Резко падает результативность огня. Поэтому приказал головным «Севастополю» и «Полтаве» сосредоточить огонь на немецком флагмане «Нассау», а «Петропавловску» и «Гангуту» - на третьем мателоте «Вестфален».
Попадания пошли одно за другим. Обе стороны старались на
