А в начале сентября на хутор заявились военные. Три БТР — 80, как три доисторических пятнистых динозавра, выскочили на околицу и развернулись веером, направив свои крупнокалиберные пулемёты на наши дома. Солдаты, горохом скатившись с брони, тут же оцепили периметр и взяли на контроль сектора. Молодой старлей с двумя дюжими бойцами неторопливой походкой направился ко мне. Я стоял у ворот, внешне спокойный, но внутренне напряжённый, как струна. Верная «Сайга» висела у меня на плече, и я понимал, что ради моей семьи и моего хутора способен пойти против этого взвода, лечь под эти бронетранспортёры и грудью встать против стволов КПВТ.
— Здравия желаю, — козырнул старлей. — Старший лейтенант Небогатов. Ваш район попал в зону ответственности нашего мотострелкового полка и поэтому мы сейчас проводим тщательное инспектирование местности. Уничтожаем зомби, выявляем бандитские шайки и малины. Власть, короче восстанавливаем. Так, что, если вы честные люди, вам волноваться не стоит.
— А чего нам волноваться, — ответил я, внутренне закипая. — Проходи, смотри. Оружие наше. Честно завоёванное. Зомбаков не держим, рабским трудом не пользуемся, на большую дорогу грабить не выходим.
— Это очень хорошо, согласился со мной офицер, увидев детишек, с мисками огурцов бегущих с огорода в дом. — Детишки чьи?
— Наши. От зомби отбили и усыновили. Теперь наши. Позвать?
— Нет. Не надо. Много эта катастрофа бед принесла. Недалеко посёлок есть. Вроде небольшой, а зомби — тьма тьмущая. И откуда столько их только там? Чистить замучались.
Света, стоящая рядом, прыснула в кулачок, а потом, не выдержав, рассмеялась в полный голос.
— И что смешного? — обиделся вояка.
— Ты, старлей, не обижайся. Скомандуй бойцам привал и пошли в дом. Я тебя чаем угощу и расскажу, откуда там столько заражённых стало. Да не волнуйся ты. Я ещё в конце весны всё опасное в округе извёл.
Офицер дал команду солдатам и прошёл со мной в дом. Света быстренько накрыла к чаю, а я стал рассказывать трагикомичную историю этого села. Старлей слушал, неверяще крутил головой, охал и всплёскивал руками.
— Так ты говоришь, этот Вар…, Фас…, короче, фанатик этот сам к зомби обниматься полез?
— Первым!
— И они всех этих заражённых чуть ли не со всего района собирали?
— Точно так.
— Ну, дела творятся. Как только люди с ума не сходят! Ладно. Спасибо за чай. Рад, что у вас тут всё хорошо и спокойно. Поехали мы.
Вот так до нас и докатилась весть о том, что военные пытаются переломить ситуацию и наладить нормальную жизнь. Ну, хоть это радует.
Очередной осенний день уходит в прошлое, туда, куда уже не вернёшься и не переиграешь ничего, каким бы плохим или хорошим оно ни было. Поэтому и называют прошлое историей. И не важно, для кого эта история имеет значение: для всего человечества, для страны, для отдельного населённого пункта, для одной семьи или просто для одного, отдельно взятого человека. Потому, что, всё равно это уже было. Потому, что это История. И пусть не всякую историю изучают просветлённые бородатые научники с высокими лбами и подслеповатыми от чтений книг глазами, но всякая история имеет того, кто хранит её и держит у самого сердца. Впрочем, есть истории, которые пытаются забыть, вытравить из памяти, но они всё равно приходят, к кому долгими бессонными ночами, кому в виде знакомых вещей или случайно встреченных людей из прошлого. Потому что историю не убить. Потому, что это всё было. Именно поэтому так любят историю дети. Невинная детская душа, так чувствительная к тонким проявлениям нашего грубого мира, жаждет получит скрытые знания прошлого, зашифрованные даже в самом немудрёном рассказе о том, что было. Именно поэтому, долгими зимними вечерами, когда вся тяжёлая работа выполнена, ужин съеден, а спать ложиться ещё рано, они усаживаются у очага и, глядя на пляшущий огонь, просят: «Папа, расскажи историю». Что ж. Надо, так надо.
Конец
6 октября 2018 года
