Опустив глаза на тревожно ерзающих собак, я перехватил взгляд чуть менее крупной Грозы, и удивился, когда псина вдруг подползла и просительно ткнулась носом в мою ладонь. Здоровенная, лохматая, зубастая и по-настоящему опасная зверюга будто просила о помощи, пряча морду у меня на бедре! Более массивный Шторм, подхватившись на ноги, прижался с другой стороны, но так, чтобы встать между мной и смирно лежащими трупами. И я был готов поклясться, что внутри этого большого тела как заячий хвост дрожит какой-то необъяснимый, первобытный страх перед навестившим нас существом.
Успокаивающе положив ладони на мохнатые холки, я вновь обернулся к дворецкому и кивнул на тела.
— И много их тут?
— Не знаю, хозяин. Мы не считали. Но трупы, считай, по всему периметру разложены. Словно напоказ.
— Скорее, как трофеи, — медленно проговорил я и, отпустив собак, вплотную приблизился к защите.
О том, что за тварь любит таким образом демонстрировать свои успехи, я прекрасно знал, но до последнего не хотел верить, что она могла уцелеть.
Та ловушка в Верле была без преувеличения отменной, а поставленная вокруг нее защита и того лучше. Мы с Лойдом все предусмотрели и обо всем подумали, когда заманивали проклятую куклу в круг. Ни один демон не смог бы там выжить. Ни одна нежить бы не уцелела. К тому же, после взрыва на протяжении целых трех месяцев в Верле было на удивление тихо. Никто не пропадал, не умирал, и даже кукол у детей воровать перестали. Потом мы с Йеном уехали, целую неделю тряслись в дилижансе, я в это время практически не выходил на темную сторону и, соответственно, не оставлял после себя следов…
Но тогда тем более невероятным казалось, что тварь… если это, конечно, она… могла не просто уцелеть в огне, но и последовать за нами в столицу. Более того, на протяжении длительного времени никак себя не проявлять. И только сейчас почему-то решила открыться, причем сделала это столь недвусмысленно и дерзко.
Призвав Тьму и окутавшись сотканной из нее броней, я велел призракам не высовываться и, не обратив внимание на тревожный вскрик, переступил черту, за которой бесчинствовала непонятная тварь.
Я должен был убедиться, что это именно она. Или своими глазами увидеть, что это кто-то другой решил надо мной подшутить.
На этот раз тела лежали в разных позах и далеко не так ровно, как в Верле. Но в пользу куклы говорило отсутствие крови на земле и на чудом сохранившихся островках снега — наша тварь любила убивать вдалеке, предпочитала не оставлять следов, а уже потом притаскивала и укладывала трупы так, как считала нужным.
Хотя сегодня она, возможно, просто не успела разложить их красиво?
Против нее свидетельствовали разные виды нежити, особенно те, которыми кукла раньше пренебрегала. Однако, когда я наклонился над ближайшим гулем и ногой перевернул тяжелую тушу, последние сомнения отпали: на загривке и на горле твари виднелись идентичные раны с идеально ровными краями, шириной примерно в два моих пальца и, вероятно, достаточной глубины, чтобы с одного удара раздробить гулям шейные позвонки.
— Х-хозяин, что это? — пробормотал Нортидж, когда я по очереди обошел тела и, убедившись, что всю нежить убили одним и тем же способом, вернулся к крыльцу. — И кому понадобилось украшать наш газон свежими трупами?
Я окинул притихший двор хмурым взглядом.
Кому понадобилось, я уже знал. Но вот зачем? И почему тварь решила проявить себя именно сейчас?
Было до крайности маловероятно, что в столице каким-то чудом завелась вторая кукла, которая знала меня в лицо. И это неизменно приводило к вопросу: как она могла уцелеть? Разве что и впрямь создала в последний момент темную тропу и вместо того, чтобы сдохнуть, была всего лишь ранена?
Если так, то три месяца спокойствия вполне можно было объяснить. Не исключено, что кукла, подобно зомби из схрона, умела впадать в спячку и восстанавливаться вo сне. А может, после неудачи в Верде она ушла отъедаться в другое место, где дичь водилась попроще и посговорчивее. Но даже так оставалось неясным, зачем она последовала за нами в столицу.
Насколько я мог судить, кукла и впрямь была разумна. По крайней мере, она видела нашу защиту, понимала, что прикасаться к знакам опасно, наконец она умела делать выводы и не повторять ошибок! Но именно это-то и было странно — исходя из логики обычной нежити, кукле следовало напасть на меня, когда я этого не ждал. Если она хотела отомстить или закончить начатую три месяца назад охоту, тo возможностей для этого была масса. В Верле, по дороге в Алтир, вчера и даже сегодня… особенно на кладбище! Но вместо этого кукла предпочла не атаковать исподтишка, а напротив, затаилась. И нашла способ привлечь к себе внимание единственным безотказным способом, который не позволил бы усомниться в том, что это именно она.
Я сжал челюсти, неожиданно вспомнив, что же напрягало меня весь вчерашний день. Но предположить, что неведомым помощником, который так вовремя сократил поголовье нежити на кладбище и оказался настолько сумасшедшим, что рискнул атаковать даже моргула, была та самая кукла…
Нет. Это просто в голове не укладывалось.
— Нортидж!
— Да, хозяин, — встрепенулся дворецкий и, прекратив разглядывать жутковатый натюрморт, подлетел к крыльцу.
— Защиту держать на максимально возможном уровне. Закажи ещё накопителей, потому что в таком режиме старые будут разряжаться в несколько раз быстрее. Слугам быть начеку. Собак держать во дворе и снять запрет на шум.
— Будет сделано, — сухо, по-военному, отрапортовал дворецкий. — Как нам поступить, если тварь снова попытается сюда проникнуть?
Я окинул соседние дома задумчивым взором.
— Она не станет. Она умеет учиться на ошибках.
— Понял, — озадаченно поскреб затылок призрак и, догадавшись, что других указаний не будет, стремительно растаял в воздухе.
Я какое-то время еще постоял на крыльце, пристально разглядывая пустые крыши, но ничего подозрительного так и не увидел. После чего все-таки зашел в дом, поднялся в
