Я подпихнула локтем Трошкину.
Она поморщилась.
Ей, видите ли, казалось, что мои темы слишком вызывающие. Она-то запланировала сенсационные публикации «Любимый завтрак Джен Эйр», «Слоеный торт в микроволновке» и «Секрет морковного сока». По-своему тоже интересно, но с нудистским пляжем, согласитесь, не сравнить.
Набросав план постов, я задумалась, а не пора бы нам как следует подкрепиться, но тут налетело начальство.
— Кузнецова, ты вообще в курсе ЧП с покером?! — Тяжело дыша, в редакторскую сунулся наш режиссер Вениамин, известный также как Веник и Вентилятор.
Прозвища отражают Венин характер: он у нас знатное трепло, великий паникер и неутомимый разносчик слухов.
— Что за ЧП? — поинтересовалась я, в противовес нервозному Венику храня нордическую невозмутимость. — Чемпионат отменили?
— Призовой фонд разворовали? — предположила Трошкина.
В игорной зоне, расположенной в тридцати километрах от нашего города, планировалось проведение международного чемпионата по покеру. Победителю открытого турнира организаторы обещали целый миллион долларов, в связи с чем я, например, очень жалела о том, что мои навыки по части азартных игр не распространяются далее подкидного дурака на раздевание.
— ЧП не с чемпионатом, а с макетом! — взвизгнул Веник. — Это ты дала Никите текстовые блоки для верстки?!
— Ну, я, а в чем проблема? Там тех блоков-то — раз, два и обчелся. — Я пожала плечами. — Название мероприятия, дата и место проведения, всего десяток слов в три строки…
— Но ты сумела превратить их в шедевр! — Веник вывел из-за спины руку с зажатой в ней бумажкой и потряс ею в воздухе. — Кузнецова! Ты издеваешься, да?!
Трошкина присмотрелась к макету, хрюкнула и затряслась от сдерживаемого хохота.
Вместо «чемпионат по покеру» в макете было написано «чемпионат по похеру».
— Что это? Что, я тебя спрашиваю, Кузнецова?! — ярился Веник.
Хотя спрашивал он меня, к эпицентру конфликта живо подтянулись коллеги, всегда охочие до массового веселья в диапазоне от спонтанного мордобоя до хорошо организованной публичной казни. От дружного смеха затрясся фикус в углу.
— Это суровая правда, высказанная с подкупающей прямотой! — утирая слезы бескорыстной радости, объявил видеоинженер Андрюха, он же Эндрю. — Кузнецова режет правду-матку без ножа!
— Это же обыкновенная опечатка! — попыталась защитить меня добрячка Трошкина.
— Это необыкновенная опечатка! — возразил Андрюха. — Это мощный рекламный ход! С такой афишей от участников отбоя не будет!
— Почему это? — Веник сбавил обороты.
— Потому что «похер» — это наш национальный спорт, и на победу в таком чемпионате в нашей стране может претендовать буквально каждый первый! — ответил Андрюха. — Ну, спасибо, Инка, порадовала под занавес трудного рабочего дня!
Я молча взяла ручку, потянулась к стене над столом и аккуратно написала на прикнопленном к обоям листе: «чемпионат по похеру».
Я собираю гениальные опечатки и, надо признаться, моя коллекция быстро пополняется. На листе, приколотом всего месяц назад, уже красовались перлы «могильная связь», «перекись населения», «протыренная тропа», «восточные слабости» и «жульем обеспечим». Последняя фраза родилась в ходе предвыборной кампании нашего мэра и с опечаткой стала гораздо реалистичнее и правдивее.
— Все, Веник, мети дальше, я осознала свою вину и раскаялась, — объявила я паникеру-режиссеру.
— Да, Вениамин, нам нужно работать, не отвлекай нас, пожалуйста, — поддержала меня Алка.
Сердитый Веник удалился, а мы с Алкой продолжили доблестно трудиться на благо нашего рекламного агентства «МБС».
Мы придумали себе прикольные фуд-блогерские ники: Завари Кашу — для меня и Еда БезВреда — для Алки. Завели аккаунты, сочинили про запас с десяток оригинальных хэштегов, почитали посты конкурентов, интересно пишущих про еду, и, нагуляв на виртуальных просторах реальный аппетит, после работы поехали прямиком домой — ужинать.
Живем мы с подружкой в одном доме и даже в одном подъезде, только на разных этажах. Поскольку Алка давно уже проживает одна (набеги Зямы не в счет) и очень заботится о фигуре (идеал которой она подсмотрела в детстве в мультике о Дюймовочке), холодильник в ее квартире исполняет в основном роль доски для объявлений. Алка вешает на него записки-напоминалки, списки покупок, бумажки с разными нужными телефонными номерами и страшные картинки омерзительно толстых баб с подписями типа «Ты точно хочешь жрать после шести?!»
Внутри холодильника что-то интересное бывает редко, хотя для гостей у благовоспитанной Трошкиной всегда есть какая-нибудь изысканная продовольственная заначка. Тонкие до прозрачности крекеры с зернышками и пряностями, сушеные бананы, горький шоколад, яблочные чипсы и тому подобная ерунда, которую можно элегантно поклевать под бокальчик австралийского шираза.
Шираз у Алки есть всегда, потому что она счастливая владелица небольшого хозяйства в Австралии. Хозяйство не винодельческое, а овцеводческое, но это неважно. Управляющий, бесконечно признательный Трошкиной за то, что она тихо сидит в Екатеринодаре и не порывается самолично командовать овцами и овцеводами, регулярно присылает ей в подарок славные австралийские сувениры: шкурки мелких рыжих кенгуру, забавные поделки аборигенов и тот самый шираз, который неизменно спасает Алкину репутацию гостеприимной хозяюшки.
Сегодня, однако, даже самой Трошкиной откровенно хотелось бескомпромиссно жрать, да и время было конкретно после шести, так что мы пошли не к ней, а ко мне.
В фамильном гнезде Кузнецовых на каждый разинутый клювик найдется по сытному червячку!
— Привет честной компании, я Алку привела! — оповестила я родню, едва войдя в прихожую.
— Всем добрый вечер! — сделала чинный книксен благовоспитанная Трошкина.
— Что-то вы, барышни, рано вернулись в родные пенаты, — мимоходом укорила нас бабуля, выруливая из ванной в банном халате, с тюрбаном из махрового полотенца на голове и маской из розовой глины на физиономии. — Гуляли бы, пока молодые да свободные!
— Вот, слышишь? Это не я, это народная мудрость гласит! — сказала я Трошкиной.
— Старость это, а не мудрость, — буркнула она.
— Я все слышу! — крикнула бабуля.
— Вот интересно, как телефонную трубку разрывающуюся снять или дверь открыть по звонку, так она глухая, а как подслушать что-нибудь, не для нее предназначенное, так у нее слух как у гренландского кита, — доверительно поделилась я со смущенной Алкой.
— Я вовсе не толстая! — покричала бабуля, явно вырвав из контекста гренландского
