— Все способны ошибаться, — стала оправдываться она. — Ты должен лучше других об этом знать.
— Мне приятнее знать о моментах, где я поступал наперекор всем мнениям и оказывался прав.
Разговор Натальи Борисовны и Саши больше напоминал мирную перепалку, в которой выяснялось, кто лучше, а кто хуже. Зная, каков её пациент, женщина быстро постаралась перевести тему, иначе всё могло зайти слишком далеко.
— У тебя есть предположения, кто мог быть на крыше в ту ночь? — спросила она и Саша призадумался.
— Не знаю, — пожал плечами он, временами прикрывая глаза от испытываемой боли. — Всё как в тумане.
— Ты вспомнишь, — уверила Наталья Борисовна. — В этом нет сомнения.
— А вдруг я сам этого не хочу на подсознательном уровне? — предположил он вполне возможный вариант, ведь на крыше могло произойти, что угодно. — Не просто так я не вспоминаю, нет даже намёков, мимолётных вспышек, переиначенных снов. Нет никаких признаков восстановления хронологии события. Я даже не знаю, зачем полез на ту крышу. А, что, если никого не было?
— В смысле? — заострила внимание женщина.
— Что, если я узнал о раке и невозможности излечиться от него…
— Ты не мог знать этого наверняка, — перебила Наталья Борисовна.
— Хорошо, но мне могло этого хватить. Я мог подняться на первую попавшуюся крышу, перед этим вполне мог с кем-то подраться, а так как это никогда не было моей сильной стороной, хорошенько получил по голове, потому что сам нарвался, находясь под наркотическими средствами. Вдруг известие о скорой смерти добило меня, и я попытался покончить с собой?
Психотерапевт не сразу ответила, проанализировав открывшиеся данные. Но всё же поверить в это не смогла, исходя из известных фактов о Саше. Ей Дима очень много рассказал о нём, к тому же, женщина провела с пациентом не один десяток часов, узнав его ближе. Этого хватило, чтобы опровергнуть последние слова, в которых, всё же, несмотря на имевшуюся возможность, не было смысла.
— Сколько раз ты говорил Диме, о том, что хочешь видеть его олимпийским чемпионом, стоящим на вершине славы?
— Очень много, — не стал долго думать Саша, мечтая об этом все последние годы.
— И ты смог бы бросить последние пять лет из-за страха умереть? — подвела она к мысли юношу.
— Нет, — сразу ответил он. — Я бы до последнего ждал и надеялся на то, чтобы увидеть победу своими глазами.
— Вот именно! — обрадовалась женщину своему маленькому успеху. Не часто Саша позволял ей показать, насколько ошибался. Парень всегда стоял на своём, не принимая ничью точку зрения, кардинально отличавшуюся от своей собственной. И сегодня, тот редкий случай, когда правильная мысль пришла сама по себе. — Молодец. Я горжусь тобой.
Саша с трудом поднялся с кровати, испытывая головокружение и рвотные позывы. Не приняв помощь Натальи Борисовны, он подошёл к зеркалу, завешенному белой простынёй и, убрав ткань вопреки протесту специалиста, взглянул на отражение, так сильно отличавшееся от прежнего человека, каким он был раньше. Полностью выпавшие волосы, брови. От длинных завивавшихся чёрных ресниц, данных природой, из-за которых в школе друзья ласково назвали Мальвиной, не осталось и следа. Бледная кожа и покрасневшие глаза напомнили ночное существо из фильмов ужасов, на которого он походил больше всего, но никак не на человека.
— Разве у вас остались сомнения, что мне, возможно, не доведётся увидеть эти победы? — задал вопрос он, не отрываясь от отражения.
— Остались! — твёрдо заявила женщина, подойдя к нему и встав рядом. — И не у одной меня. Операция в Израиле прошла успешно, но ты сам захотел вернуться домой, чтобы быть ближе к родным. Нужно какое-то время. Узнаем результаты и подождём приезд твоего доктора. К тому же, химиотерапия продолжается. Всё это может решить проблему.
— Доктор сказал, что операция, которую он провёл, можно было не делать, потому что пользы от неё практически никакой, вернее, в 98 % случаев бесполезна при моей запущенной стадии.
Наталья Борисовна удивилась.
— Ты знаешь?
— Да, — подавлено кивнул он. — Конечно, как вы и говорили, шансы есть, но рассчитывать на них не приходиться. Мне улыбнулась удача в лотерее. Второй раз такого не случится. Молния не бьёт в одно место дважды, по крайней мере, в моём случае.
— Я чувствую себя…
— Не стоит. Вы врач и должны говорить то, что хочет пациент, хотя бы для того, чтобы он не терял надежду и двигался вперёд, даже, когда дороги больше нет. И я знаю, что вы очень хотите помочь сыну, отыскав «Фаната» за то, что она сделала. Но всё же, может так оказаться, что я ничем не смогу помочь, просто потому, что на крыше её не было. Ведь, если так окажется, то я не видел её лица, а это значит, что вы зря тратите на меня время.
— Не зря, — сказала она, приобняв Сашу, сделавшего так же. — Я буду рядом в любом случае.
— Спасибо! — поблагодарил он.
— А теперь ложись и больше не подходи к зеркалу. Не нужно этого видеть, — попросила Наталья Борисовна и помогла вернуться юноше на кровать. — Отдохни. Я приду позже, — сказала она и покинула палату.
— Возможно, я ещё буду здесь к вашему возвращению, — прошептал Саша. Взяв из тумбочки фотографию со всеми близкими, запечатлёнными в одном месте, он попробовал улыбнуться, сквозь текшие слёзы, от которых не избавиться и, оставив её на груди, положил обе руки сверху, закрыв глаза. — Всё самое родное уже рядом с моим сердцем. Если умру — один не останусь…
Несколькими годами ранее…Перед глазами Давида промелькнула целая жизнь, представленная без любимого. Встретившись в школе в старших классах три года назад, он ещё не знал, что Сергей — человек, чья судьба навсегда переплетётся с его. Худощавый, высокий парнишка с завивавшимися каштановыми волосами притянул сильнее любого магнита. Первые месяцы он не понимал своих чувств, лишь съедал парня глазами, боясь подойти ближе, чем на пять метров
