— В ловушке, — ответила Джинджер. — Да. Конечно.
Он услышал легкую иронию в ее голосе, и ему это совсем не понравилось. К тому же в нем было что-то ужасно холодное, что всколыхнуло воспоминания о том, как она разговаривала с доком Ханикаттом там, в лесу, за пределами Стоунфилда, перед тем как…
— Помоги мне выбраться отсюда, — попросил он ее. — Ну же, дай мне руку.
Он попытался подняться сам, но боль стрельнула от колена к ступне. Когда Партлоу положил руку туда, где боль ощущалась сильнее всего, то обнаружил — как он понял — четырехдюймовый обломок дерева, торчащий из ткани его брючины. Этот обломок вошел в тыльную часть его колена, как лезвие ножа. Партлоу поднял руку и оцепенел от вида крови на пальцах, которую Джинджер тоже увидела в свете фонаря.
— Дело плохо, правда же? — спросила она.
— Я смогу ходить, как только встану. Ты мне поможешь или нет?
— Ну… ты же теперь, наверное, не сможешь добраться до машины, ведь так?
— Черт, да смогу я, смогу! — неужели он услышал, как хнычет? Так и было, и это накрыло его волной стыда.
— Тогда давай. Если ты сам оттуда выползешь, то и ходить сможешь.
Он снова попытался, с яростной решимостью ступив обеими ногами на кучу мусора, в которую рухнул, но боль оказалась такой сильной, что его с ног до головы окатило холодным потом, и он испугался, что его колено сломано в дополнение к тому, что проколото деревянным штырем.
— Черт! — воскликнул он, одновременно с ужасом и яростью. — Ладно, перестань, мать твою, издеваться и помоги мне!
— Хм, — протянула она и через несколько секунд молчания продолжила: — Золотко, ты, видимо, не слишком хорошо знаешь Джинджер, не так ли?
— А? Ты о чем?
— Джинджер всегда, всегда, всегда… помогает только Джинджер. Разве ты до сих пор не понял этого?
— Что за дерьмо ты несешь?
— Ты не сможешь дойти до машины. Хм, я, конечно, могла бы поддерживать тебя всю дорогу, но кто тогда удержит ребенка от повторного бегства?
— Ребенка? В смысле?
— Да, — сказала она. — Мне нужен только один. Другой… я собираюсь позаботиться о нем, как только туда заберусь… и спасибо, что наглядно показал мне насколько эти ступеньки хлипкие. Думаю, мне просто придется найти обходной путь.
— Ты с ума сошла? — спросил он и тут же пожалел об этом. — Я нужен тебе! Ты не можешь просто оставить меня здесь!
— Верно, — согласилась она.
Партлоу услышал щелчок револьвера .45 калибра. Его рука потянулась к своей кобуре, но он знал, что не успеет достать пистолет вовремя, и она застрелит его, как только он двинется.
— Послушай, — сказал он, и его голос дрогнул, — пожалуйста. Мы же через многое вместе прошли. Я делал все, что ты говорила… и все получилось, в том числе благодаря мне. Я ни разу не облажался, Джинджер. Без меня вы с Донни не смогли бы провернуть все это. Ты знаешь, что это правда! Послушай… Я вылезу отсюда сам… Я встану и пойду… мы возьмем ребенка… ты сама выберешь, какого именно… и мы вместе поедем в Мексику. Слышишь меня?
Пока он говорил, его левая нога устойчиво стояла на обломках, но правая совсем его не слушалась. Он почувствовал, как слезы жгут ему уголки глаз, и подумал — объятый страхом — что она терпеливо ждала случая убить его, так же, как выжидала, чтобы покончить со старым Доком. Ты подошел мне по всем параметрам и попался в нужное время, — сказала она ему, казалось, давным-давно.
Теперь он понял, что больше не подходит под ее параметры, и его время истекло.
— Мексика, Джинджер! — отчаянно проскулил он. — Вот куда мы отправимся со всеми деньгами, о которых можно только мечтать! Мексика… из всего этого дерьма — вот куда мы отправимся!
— Вот твоя Мексика, — тихо сказала она и нажала на курок.
Партлоу увидел, как пламя вылетает из дула револьвера .45 калибра. За мгновение до того, как его мозги вылетели из затылка, он ощутил не вонь горелого пороха, а горьковатый запах гнилых персиков.
Женщина, которую он знал как Джинджер ЛаФранс, быстро спустилась вниз, под сломанную лестницу, и достала пистолет .38 калибра из кобуры мертвого мужчины. На ее лице с глазами цвета шампанского напрочь отсутствовали эмоции. Она выбросила свой револьвер, ставший простым балластом из-за того, что в нем закончились патроны. Затем она поднялась обратно, выпрямилась и с фонарем осмотрела остатки шаткой лестницы. В ее середине зияла огромная дыра, куда провалился ныне покойный Партлоу. Она пришла к выводу, что должен быть другой путь наверх, и, отступив от лестницы, двинулась влево, пробираясь через нагромождения прогнивших балок и листов жестяной крыши, которую сорвало штормом и накренило набок.
Ей пришлось взбираться на второй этаж по обломкам досок. Наверху ее фонарь осветил очищенную от мусора площадку — должно быть, бывшую парковку — пол которой был одного уровня с настилом пристани. Огромная часть крыши сползла почти до пола и наполовину нависала над той стеной, где должна была быть другая дверь. И она там была, только немного заваленная мусором. К тому же, прямо под линией съехавшей крыши виднелось два прямоугольных окна по обеим стороны от дверного проема — оба без стекла, но слишком узкие, чтобы даже детские тела могли сквозь них протиснуться. Свет выхватил на стене плакат «Наслаждайся кока-колой», который пережил удар шторма вместе с комнатным термометром, который представлял собой нарисованное изображение прыгающей рыбки, испещренное несколькими дюжинами пулевых отверстий — видимо когда-то, это было популярное место для стрельбы по мишеням.
Джинджер немного отодвинула листы жестяной крыши — осторожно, чтобы они не ударили ее по голове — и открыла отверстие, где была дверь. Она осветила лучом фонаря внутреннее пространство следующей комнаты и увидела, что та в основном осталась целой. Однако стоило быть осторожной: хотя пол и стены все еще держались, они почернели от плесени и сочились дождевой влагой, которая попадала сюда через потолок, оставшийся без крыши. Ее фонарь не нашел детей, но она была уверена, что они все еще в здании. Ей казалось, что она чувствует запах их страха, как остроту прогорклого вина.
Ее глаза сверкнули в свете фонаря. Войдя в комнату, она почувствовала, как под ее весом прогибаются обветшалые и сгнившие от сырости доски пола. Она держала пистолет у бедра, но была готова использовать его в
