— Оставайся там, где стоишь! — приказала она. — Не приближайся!
Он послушно остановился и опустил руки. Затем он попытался заговорить, но боль пронзила его горло, а то, что вышло, прозвучало как стон.
— Господи Боже! — воскликнула женщина. — Кто потоптался на твоем лице, мальчик?
Он положил руку на горло и покачал головой.
— Что? Ты не можешь говорить?
И снова Кертис покачал головой.
— Тебе нужно срочно в больницу! Врачи тебе помогут! — оставаясь все еще настороженной, она приблизилась к нему.
— Боже Всемогущий, как ты еще ходишь? — она остановилась на расстоянии нескольких футов и опустила фонарь.
Единственным видящим глазом Кертис смог рассмотреть, что она была худенькой, но крепкой чернокожей женщиной примерно шестидесяти лет, одетой в комбинезон и коричневую блузку с красным шейным платочком. Седые волосы клубились вокруг сильно изношенной коричневой кепки с эмблемой, на которой была изображена красная крылатая лошадь с подписью «Магнолия Петролеум». Он с беспокойством заметил, что в дополнение к фонарю в левой руке она держала пятифутовое древко с прикрепленным к нему заостренным железным наконечником гарпуна. На ее талии виднелся кожаный пояс с воткнутым за него ножом с костяной рукоятью.
Он указал на нож.
— Что? Ты хочешь, чтобы я тебе его дала?
Он кивнул.
— Ты сумасшедший или пьяный?
Он покачал головой и пальцами правой руки показал, чтобы она поторопилась и исполнила его просьбу.
— Я не отдам тебе свой нож! Ты, видимо, совсем выжил из ума!
Кертис выставил большой палец левой руки, а указательным пальцем левой провел по нему, изображая короткое режущее движение.
— Что? Ты хочешь отрубить себе палец?
Очередное качание головой. Он повторно сделал режущее движение.
— Черт, нет! — сказала она.
Внезапно парень плюнул на левую ладонь, и его слюна оказалась красной от крови. Затем он потянул свою футболку за низ, опустил указательный палец в маленькое пятно крови и написал «ПОМОГИТЕ МНЕ» на белом хлопке.
Тут она поняла, к чему он клонит, но сказала:
— Тебя избили до безумия, мальчик, но вот, что я тебе скажу… Я проткну тебя своим гарпуном на аллигаторов быстрее, чем ты коснешься меня, так что заруби себе это на носу. Она вынула нож из ножен и протянула его ему, рукоятью вперед.
Кертис не колебался. Он стиснул зубы, которые у него остались, и сделал разрез на большом пальце левой руки. Боль была не сильной, по сравнению с той, что он уже пережил. Полилась ярко красная кровь. Он вернул ей нож и, окунув указательный палец, как перо в чернильницу, вывел на полотне своей футболки:
«ПРИСТАНЬ ГОЛОВА?»
— Направляешься на пристань? Ты это хочешь сказать?
Он покачал головой, ткнул в небрежно нацарапанное слово «ГОЛОВА» и указал своим окровавленным пальцем на запад.
— Пристань «Кабанья Голова»?
Кертис энергично закивал. Должно быть, это то самое место, куда добрались Нилла и маленький Джек.
— Там ничего нет, только развалины. Шторм разрушил ее почти полностью пару лет назад.
Парень указал на себя, на женщину и на лодку, у которой — теперь он это отчетливо видел — был небольшой подвесной мотор. Затем он снова указал на запад.
— Ты хочешь отправиться к пристани «Кабанья Голова»? Но зачем?
Он надавил на большой палец, выжав еще немного кровь, и три раза подчеркнул «ПОМОГИТЕ МНЕ».
Затем он написал «ПОЛИЦИЯ» и приложил кулак к уху, имитируя телефон.
— Позвонить в полицию?
Кивок послужил ответом на этот вопрос.
— У меня нет телефона. Ближайший полицейский участок на пути к Метейри. Что тебе там нужно? — она сразу же поняла, что он не сможет ответить на этот вопрос. — Черт, — буркнула она тихо и перевела взгляд с него на лодку и обратно. — Тебе нужно быстро туда добраться?
Он изо всех сил постарался заговорить. Это вышло как хриплое и корявое «Ыстр».
— Я знаю путь через болото, он займет у нас, может быть, десять-пятнадцать минут. Господи, сынок! Прямо здесь и сейчас происходит какое-то чертовски странное дерьмо, ты просишь, а я не знаю… — она не договорила. — Ладно, — сказала она, — в психушке ты сможешь всем рассказать, что это самый хороший поступок Фэй Рипп за год. Или, может быть, это плохой поступок. Давай, садись в лодку.
****— Мозги вперед красоты, — с усмешкой сказала Джинджер, пока они освещали фонарями лестницу. — Иди, у меня камень попал в туфлю, — и она наклонилась, чтобы его вынуть.
Партлоу начал подниматься. Ступени под его ногами казались рыхлыми и жалобно постанывали, но он думал только о том, как намажет грязью лица этих проклятых детей за все эти неприятности. Он будет вспоминать этот момент и всю эту мерзкую гадость на своих туфлях, когда будет лежать на пляже в Мексике. А сто семь тысяч и пять сотен баксов будут ждать его в коробке под кроватью в его собственном доме на холме… или, в конце концов, сколько денег у него там останется после того, как он купит этот самый дом? Тогда он будет свободен и никогда больше не услышит такое дерьмо, как: «Мама, не давай этому человеку ни…»
Все произошло очень быстро.
Он уже поднял ногу, намереваясь стать на последнюю ступень, и в тот самый момент, когда он ее опустил, следующий выступ лестницы необъяснимым образом просто растаял, мужчина потерял равновесие и выронил фонарь, чтобы схватиться за перила, а ступенька, на которой у него стояла другая нога выскочила, как гнилой зуб, и Партлоу ухнул вниз вместе с ней.
Он приземлился на куски мусора, сломанные доски, битое стекло и трухлявые бревна, видимо, находящиеся там, на берегу озера, еще со времен, когда пристань «Кабанья Голова» только была построена. В первое мгновение он осознал, что часть лестницы рухнула и провалилась в грязный карман под ней же, а уже во второе — боль в правом колене пронзила его, и он едва не откусил себе язык.
— Господи Боже! — услышал он Джинджер. — Я даже не думала, что эта лестница не выдержит большой вес.
Его фонарь все еще горел, валяясь где-то слева от него, и светил ему прямо в лицо. Он попытался сесть, и гвоздь вошел в его плоть между большим и указательным пальцами. Луч фонаря сместился и, наконец, увидев, где он лежит, Партлоу наклонился, чтобы его поднять.
— Черт! — прорычал он сквозь кровь во рту. — Я повредил чертово колено.
— Ой, — промурлыкала Джинджер в ответ.
— Но я думаю, что смогу вылезти отсюда. Черт, как же больно!
— Ну, — протянула она, — просто побудь там минутку и переведи дыхание.
— Хорошо, —
