— Вполне возможно, — бросил Чарльз Брандергас, — зато теперь я имею право каждого, кто имеет оружие на руках на улице, арестовать. А безоружный человек совсем по-другому ведет себя.
— Неужели вы думаете, полковник, что бандиты приедут в город без оружия.
— Я уже распорядился, чтобы при входах в салуны и питейные заведения все сдавали свое оружие владельцам. Никто не сядет за карточный стол, никто не притронется к выпивке, пока его кобура не станет пустой.
— Логично, — согласился мэр Клостер-Тауна с новым начальником городской полиции.
В присутствии Чарльза Брандергаса он чувствовал себя увереннее.
Дверь распахнулась и в кабинет ворвался Ретт Баттлер, на его поясе висело два револьвера. Мэр строго посмотрел на вошедшего. Ему было интересно, как поведет себя полковник Брандергас со своим другом, явно не собиравшимся расставаться с оружием.
Полковник медленно, раздумывая с чего начать разговор, поднялся с кресла и подошел к Ретту.
— Ретт, я вижу, ты не слышал моего обращения к горожанам?
— Я прекрасно все слышал. Все что ты сказал, Чарльз. И мне это представляется безумством. Люди теперь безоружны перед бандитами.
— Ретт, но и бандиты теперь находятся в положении обыкновенных горожан. Я имею теперь полное право разоружать их.
— Неужели, Чарльз, ты думаешь, что это легко будет сделать?
— Думаю, нелегко. Но я сумею настоять на своем. А теперь, Ретт, сдай свое оружие.
Ретт медлил. Полковник посмотрел на мэра. Мэр сказал:
— Я понимаю ваши чувства, мистер Баттлер. Но закон должен быть одинаков для всех. Даже несмотря на то, что вы лучший друг полковника.
— Не спешите, мэр, — остановил его полковник, — быть может, Ретт Баттлер пришел поступить на службу в полицию. Я его с удовольствием приму, и тогда он может оставить себе оружие.
— Ну вас всех к черту! — выкрикнул Ретт Баттлер и выдернул свои револьверы.
Они с грохотом легли на стол.
— Чарльз, ты еще пожалеешь о том, что ввязался в это.
— Возможно, пожалею. Но я принял решение и отступать не собираюсь.
— Мистер Баттлер, — вновь попытался уговорить Ретта мэр Клостер-Тауна, — если бы вы согласились последовать примеру полковника Брандергаса, то городской совет, будьте уверенны, подыскал бы участок и дом для вас. И вы бы могли навсегда обосноваться в Клостер-Тауне. А здесь большие перспективы. Я уверен, наш город вскоре будет одним из самых больших центров Запада, ничем не хуже, чем Сан-Франциско.
— Пусть оно так и будет, мистер Дайвер, но у меня совсем другие планы.
— Но почему вы не хотите защитить честных людей?
— Потому что, господин мэр, каждый должен быть сам за себя, каждый должен сам решать свои проблемы. Я же ничего от вас не требую.
— Мистер Баттлер, бандитов очень много, и они будут терроризировать не только Клостер-Таун, но и соседние города, где нет таких смелых людей, как полковник Брандергас.
— А я думаю, господин мэр, что мои друзья смогут разобраться с желтыми повязками и без моей помощи. А я уже давно решил жить спокойной жизнью.
— Мэр, — обратился к Фрэнсису Дайверу Чарльз Брандергас, — не тратьте красноречие, с моего друга хватит того, что он уже сдал оружие.
— Чарльз! — выкрикнул Ретт, — вы с Жаком Монро сошли с ума. Я уверен, что бандиты не оставят в покое Клостер-Таун, а твое распоряжение только придаст им смелости.
— Ну что ж, тогда им придется иметь дело со мной. В моей смелости ты, Ретт, не сомневаешься?
— Но их очень много, Чарльз. Ты рискуешь не только своей жизнью, но и жизнью племянниц.
— А вот это ты позволь, Ретт, решать мне. Ведь только ради них я все это и затеял. Ты не можешь понять меня, Ретт… Ты один, у тебя нет семьи, дома, земли. Ты спокойно можешь рисковать своей жизнью ни перед кем не отчитываясь. А я должен все это защищать. Мне куда ближе сейчас нерешительные горожане, чем твоя отчаянная смелость.
— Да ну тебя к черту, Чарльз. Я пошел в салун, пока вы с мэром не запретили играть в покер, и я спешу делать деньги. Еще неизвестно, какая блажь взбредет вам в голову завтра. Я чувствую, завтра ты распорядишься сдать все карточные колоды и игральные кости, а послезавтра сожжешь все бильярдные столы и разобьешь все бутылки со спиртным.
Мэр расхохотался.
— А что, мистер Баттлер, это неплохая идея. Каждый пил бы только дома.
Ретт Баттлер, зло хлопнув дверью кабинета мэра Клостер-Тауна, сбежал по лестнице и пересек площадь.
В салуне первой, кого он увидел, была Розалина. Правда, встречу омрачило то обстоятельство, что рядом с ней опять был окружной шериф. Ретт Баттлер успел заметить, как женщина выдернула свою ладонь из пальцев Клод Бергсона.
— Розалина, ты, наверное, сейчас двинешься в объятия этого героя? — презрительно улыбнулся шериф.
Розалина гордо тряхнула головой и, не считая нужным отвечать на подобные замечания, подошла к Ретту Баттлеру и поцеловала его в щеку.
Конечно, в этом было что-то театральное, в жесте женщины не было интимности. И это смутило Ретта.
Розалина отстранилась от мужчины и посмотрела на лацканы его сюртука.
— Ты еще не обзавелся блестящим значком? Он бы был тебе к лицу.
— Я не женщина и не люблю украшений.
— Ты вчера поразил меня, — призналась она, увлекая Ретта Баттлера за столик.
Окружной шериф, оставшись в одиночестве, улыбался как бы оправдываясь перед присутствующими. На него и так после вчерашнего вечера и после собрания на площади смотрели с насмешкой. Клод Бергсон обратился к хозяину.
— Они все такие смелые, воображают себя героями. Но я посмотрю, что с ними будет, когда в город ворвется банда.
Хозяин согласно закивал, но по лицу его было понятно, что он всецело на стороне полковника Брандергаса и его друзей.
— Наш антрепренер, — сказал Розалина, — договорился с мэром, что мы дадим здесь еще несколько спектаклей. Поэтому я тут задержусь. Ты не рад, Ретт?
Женщина пристально посмотрела в глаза мужчины. А Баттлер, злясь на самого себя, ответил:
— Розалина, я собираюсь уехать. Мне больше нечего делать в Клостер-Тауне.
— Ты не останешься здесь даже ради меня?
Ретт Баттлер задумался. Предложение было соблазнительным, но он вспомнил, что Розалина хоть и очень нравится ему, но очень далека от образа идеальной женщины.
— Так ты не ответил, — и Розалина положила свою ладонь на запястье Ретта.
И мужчина понял, что не найдет сил отодвинуть свою руку в сторону, настолько приятным и волнующим было это нежное прикосновение.
— Розалина… я подумаю, — внезапно сказал Ретт
