Чарльз Брандергас сокрушенно покачал головой.
— Ретт, мы теперь другие люди. Это раньше ты мог в своем пончо выделывать все что хочешь. А теперь на тебя смотрит весь Клостер-Таун. Если ты сегодня нарушишь закон, завтра его нарушат другие. Ради этого ты и нацепил эту звезду, чтобы не уподобляться бандитам и не вести нечестной игры.
— Но тогда мне остается надеяться только на то, — воскликнул Ретт Баттлер, — что бандиты, действительно, напьются, начнут стрелять и убьют кого-нибудь из горожан, и я, следуя букве закона, смогу пристрелить пару этих мерзавцев. Вот до чего ты меня довел, Чарльз.
Жак Монро, молчаливо куривший до сих пор в углу террасы, решил вмешаться в спор. Ведь дело касалось и его самого.
— Полковник говорит правильно. Мы не можем никого из них арестовать. Ведь они еще не совершили никакого преступления.
— Это они-то? Эти головорезы? — изумлению Ретта, казалось, не было предела. — Да каждого из них можно, не спрашивая, вздернуть на виселице — и то этого будет мало. У них у всех руки в крови по локоть.
— Все равно, — покачал головой Чарльз Брандергас, — мы будем действовать по закону.
— Да ну тебя к черту, — не выдержал и Кристиан Мортимер, прикладываясь к фляжке, — снимай, Ретт, эту дурацкую звезду и пойдем громить бандитов. Пусть они тут ждут с распахнутыми дверями камер. Мы туда приволочем уйму трупов.
— Вы не имеете права этого делать, — заметил окружной шериф.
— А ты бы катился отсюда к черту! — сплюнул на доски настила Кристиан Мортимер и вновь приложился к фляжке.
Окружной шериф понял, что лучше всего в данной ситуации, изобразить обиженного и ретироваться. Что он и сделал: слегка приподняв указательным пальцем свой котелок, он попрощался и удалился.
Чарльз Брандергас, улыбаясь, смотрел на тающий в знойном воздухе блеск набалдашника трости.
— А я за Баттлера, — сказал Кристиан Мортимер, — только у меня нет оружия. Ретт, почему у меня нет оружия?
— Потому что у тебя нет значка, — строго сказал полковник Брандергас, — и вообще, Кристиан, тебе следует лежать в постели.
— Да, я буду лежать, а вас всех перестреляют. Хорош же я буду. Да надо мной будут смеяться даже женщины. Но если вы, ребята, такие идиоты, что собираетесь подставлять свои головы под пули и не попытаетесь защищаться, то мне с вами делать нечего. Я раздобуду себе оружие и пойду против бандитов один.
— Я хочу тебе повторить, — напомнил полковник Брандергас, — что ты, Кристиан, похож на тень отца Гамлета.
— Ну ты меня и утешил! Ну, Чарльз, подбодрил! А то я не успел с утра посмотреться в зеркало.
Полковник рассмеялся, но Кристиан Мортимер обиделся и поэтому, пошатываясь, принялся спускаться с крыльца.
— Эй, Кристиан, — окликнул его Ретт Баттлер.
На окрик Чарльза Кристиан, конечно же, не обернулся бы, но к Ретту Баттлеру у него было особое отношение.
— Неужели ты одумался, Ретт? — повернулся он к Баттлеру. — И идешь со мной? Только отдай свой значок Чарльзу.
— Нет, я поступлю по-другому, — и Ретт Баттлер взялся за карабин, что был в руках полковника.
Тот разжал руки и оружие перекочевало Ретту.
— Держи! — и карабин полетел к Мортимеру.
На удивление легким и четким движением Кристиан подхватил карабин и тут же передернул затвор.
— У тебя плохая привычка, Чарльз, ходить недослав патрон в ствол. Так тебя легко могут подстрелить.
Пришлось полковнику Чарльзу Брандергасу довольствоваться револьвером.
— Вот теперь, ребята, я смогу поправить свои нервишки. Пара трупов — для меня это будет как две таблетки, — Кристиан Мортимер снова припал к фляжке.
И Ретт Баттлер увидел, как сильно вспотело лицо его приятеля. Крупные капли пота катились по щекам и по небритому подбородку. Ретт на мгновение пожалел, что отдал карабин в его руки, но заметив в глазах Мортимера блеск, понял, что поступил правильно — вернул человека к жизни.
— Кристиан, а не сыграть ли нам с тобой в покер? Пару партий, пока будем поджидать появления бандитов.
— Я бы с удовольствием, Ретт. Но ты же знаешь, как я увлекаюсь. Главнее карт для меня нет ничего в жизни. Бандиты могут подкрасться ко мне незамеченными, потому что я буду выигрывать у тебя последние деньги. Лучше сыграем потом, когда сыграем с людьми Баллоу.
— Все вам хиханьки, да хаханьки, — довольно сурово сказал полковник Брандергас.
А Монро утвердительно кивнул. Он явно был на стороне начальника городской полиции. Ему очень не нравилось, что больному Кристиану дали в руки оружие.
В городе начиналось что-то неладное. На окраине прозвучали выстрелы. И внезапно из-за домов повалил дым.
— Мне это не нравится, — сказал полковник.
— Мне тоже, — согласился Ретт.
Лишь один Кристиан Мортимер довольно спокойно смотрел на клубы дыма, вздымающиеся к небу, вливая себе в рот последние капли виски из плоской фляжки.
— Вот незадача — не догадался захватить вторую флягу.
И Кристиан Мортимер так, словно это он, а не Чарльз Брандергас был здесь шерифом, послал одного из полицейских в салун наполнить его фляжку. Тот безропотно подчинился.
На улицу выбежал босоногий мальчишка и опрометью бросился к крыльцу полицейского участка. Он безошибочно определил старшего. Седая шевелюра и усы полковника Брандергаса внушили доверие.
— Шериф! Бандиты подожгли дом вдовы Джека Добсона, вашего предшественника, — выпалил мальчик и, развернувшись, помчался назад, чтобы успеть досмотреть пожар.
— Что будем делать? — Чарльз обратился к Ретту, но не получив ответа, посмотрел на Монро.
— Я думаю, — сказал Жак, — нам следует оставаться здесь. Это западня, они хотят перестрелять нас, когда мы выйдем на площадь.
— Вполне резонно, — заметил полковник, — но наша обязанность защищать честных горожан, и мы должны быть там.
Он выхватил из кобуры свой револьвер и крутанул барабан. Раздались ровные щелчки, ласкавшие слух Ретта Баттлера.
— Погодите, — воскликнул Кристиан, — еще не принесли мою фляжку, а без нее я не согласен никуда идти.
Пришлось Чарльзу Брандергасу ждать, пока Кристиан Мортимер не получит свою фляжку, наполненную виски. Лишь только после этого четверо мужчин с оружием наготове двинулись в ту сторону, где слышались крики, откуда к небу валил черный дым.
Странное дело, но горожане не прятались в этот день в своих домах. Правда, они не выходили на улицу, но в каждом окне можно было видеть лицо женщины или девушки. Мужчины же стояли в дверях или под навесами. На лицах не было праздного любопытства, все предчувствовали, что произойдет что-то страшное. Некоторые смотрели на полковника Брандергаса и его людей так, словно они уже покойники.
