— Извините, миссис Хиггинс, за вторжение, — произнес мистер Спеншоу, — но мне необходимо пройти в мой кабинет: там остались кое-какие вещи, а дилижанс, на котором я должен уехать, отправляется через четверть часа… Я обещаю долго не тревожить вас.
Вежливо улыбнувшись и не дожидаясь ответа хозяйки пансиона, Моррис Спеншоу прошел между рядами парт, направляясь к маленькой двери своего кабинета. Девушки невольно пригнулись над книгами, не в силах побороть жгучее чувство стыда перед учителем. Он, даже покидая их, помогает избавиться от гнева чопорной миссис Хиггинс. Скарлетт, Барбаре, другим девушкам и в голову не пришло, что это чистая случайность. Все увидели в нем своего доброго ангела-хранителя, которому они собственноручно подрезали крылья.
Миссис Хиггинс растерялась. Она смутно почувствовала, что спальный преподаватель будет путать ей карты до тех пор, пока о нем помнят в пансионе. То, что он сделал с этими доверчивыми девицами, исправить вряд ли удастся. Пансион, который стал частью миссис Хиггинс, в котором размеренно билось ее сердце, возможно, сделанное из того же материала, что и безупречно ровная кладка стены, пансион этот оказался зараженным опасной болезнью. И мистеру Спеншоу, несмотря на его официальное отлучение от городка, достаточно появиться на краткий миг в своем бывшем классе, чтобы урок был практически сорван.
— Миссис Хиггинс, миссис Хиггинс! — пыталась обратить на себя внимание Клара Ковальски.
Маргарет Хиггинс, словно очнувшись, посмотрела на класс. Девушки склонились над партами. Вид у них был испуганный и подавленный. Если бы хозяйка пансиона знала, что они испугались ее гнева — все было бы в порядке. Но ведь совсем другая сила заставляет их сейчас прятать глаза — стыд перед этим Спеншоу!
— Миссис Хиггинс, я хочу сказать! — отчаянно тянула руку Ковальски. Учительница наконец заметила ее:
— В чем дело?
— Я знаю, в каком году умер Джордж Байрон, — с торжествующей улыбкой сообщила Клара Ковальски.
Еще секунда — и обычно сдержанная хозяйка пансиона сорвалась бы на крик. Но тут, оказав еще одну невольную услугу, вышел из кабинета мистер Спеншоу со стопкой книг и тетрадей в руках.
— Прошу прощения, миссис Хиггинс, — произнес он, направляясь к выходу.
Девушки так к не посмели поднять на него глаза, хотя это, похоже, была их последняя встреча с учителем. А он будто и не замечал их, обращаясь к одной хозяйке. Миссис Хиггинс, поджав губы, молчала, пропуская извинения Спеншоу мимо ушей и давая понять, что лишняя любезность только отнимает время, отпущенное для занятий.
Скарлетт с болью вспоминала, как она подписывала злосчастную бумагу. Да, она была последней, но легче от этого не становилось. Наоборот, получалось так, что ее подпись оказалась решающей. «Господи, — думала она, — надо было просто убежать, спрятаться где-нибудь, сказаться больной, разреветься в конце концов… Разве я могла предполагать, что будет так тяжело?»
Мистер Спеншоу, бросив озабоченный взгляд на свои часы, взял саквояж и открыл дверь.
— Секунду, — вдруг произнес он, — а ключи? Кажется, я чуть не прихватил с собой ключи от кабинета…
Учитель, опустив на пол книги и саквояж, порылся в карманах и достал ключи. Миссис Хиггинс, высоко подняв голову, смотрела в сторону от него, словно опальный учитель совершает чудовищно бестактный поступок, замечать который не пристало воспитанной даме.
Спеншоу, пожав плечами, положил ключи на кафедру, и тут Скарлетт, подняв глаза, обнаружила, что он смотрит на нее. Дыхание ее перехватило. Скарлетт почувствовала, что если не попытается хоть что-то сказать учителю в свое оправдание, то разрыдается сейчас перед всем классом.
В лице Морриса Спеншоу не было ни обиды, ни упрека, ни разочарования. Его губы тронула улыбка, немного грустная, но без всякого оттенка неприязни.
Ну-ну, мисс О'Хара, читала Скарлетт в его глазах, не принимайте все слишком близко к сердцу. Подумаешь, не выдержали этот маленький экзамен… Сколько я видел людей, куда более взрослых и сильных, чем вы, которые спотыкались и в более простых ситуациях. Все к вам еще придет. Надо только немного подрасти…
«Но ведь я не маленькая! — хотелось закричать девушке. — Я прекрасно знала, что делаю, когда ставила свою подпись под теми ужасными словами! Я оказалась еще хуже, чем эта Клара Ковальски, которая поступила низко, но по крайней мере искренне — ведь она и в самом деле не любит ни вас, ни меня, вообще никого. А я… Я вас люблю, дорогой мистер Спеншоу…»
Скарлетт показалось, что она произнесла последние слова вслух. Зажмурившись от ужаса, девушка приготовилась к самому худшему. Но видимо, ее слов никто не расслышал. В классе стояла мертвая тишина, которую нарушил один только звук — скрип двери, которую, уходя, закрывал за собой Моррис Спеншоу.
Вот теперь Скарлетт испугалась по-настоящему.
— Мистер… Мистер Спеншоу! — крикнула она ему вслед. — Я не хотела… Меня заставили это сделать!
Дверь, готовая уже закрыться, замерла. Удивленный, учитель обернулся к Скарлетт, и дыхание ее снова перехватило от этого взгляда.
Первой очнулась миссис Хиггинс.
— Мисс О'Хара, — громовым голосом объявила она, — вам никто не давал слова!
Скарлетт часто задышала, чувствуя страх и в то же время неимоверное облегчение от того, что решилась на эти слова. Но миссис Хиггинс, решив-таки взять ситуацию в свои руки и пресечь зло в самом его зародыше, подошла к Скарлетт и, схватив ее за руку, потащила к доске.
— А вам, мистер Спеншоу, следует поспешить на дилижанс, — бросила хозяйка, — иначе вряд ли вы найдете ночлег в нашем городе.
Спеншоу, забыв освободить руки от багажа, решительно двинулся к Скарлетт. Но та уже вырвалась из цепких пальцев учительницы и подбежала к своей парте.
— И что же? — переводя дыхание, спросила миссис Хиггинс. — Что дальше, мисс О'Хара?
Конечно же, она не будет гоняться за Скарлетт по классу, как девочка. Покрасневшая, с выбившейся на лоб прядью, ошарашенная выходкой Скарлетт, миссис Хиггинс тем не менее не собиралась сдавать позиций. «Вам некуда больше бежать, глупенькая мисс О'Хара, — говорил ее снисходительный вид, — убедитесь сами, в какое глупое положение вы себя поставили…»
Почувствовав на себе взгляды всего класса, Скарлетт внутренне съежилась. И вправду, что же ей делать?
Растерявшись, стоял с саквояжем и книгами в руках мистер Спеншоу, как раз на полпути между входной дверью и Скарлетт.
С холодным презрением в глазах смотрела на нее хозяйка пансиона, а за ее пергаментно-желтым лбом уже наверняка созревал план расправы над дерзкой воспитанницей.
По испуганным лицам Барбары, Молли и других девочек трудно было судить об их поддержке или неодобрении. Клара Ковальски вся подалась вперед и, казалось, поедала глазами Скарлетт. От Клары исходили только страх и
