беглые солдаты. Передохнуть, отдышаться. Лейтенант подошел к кустам и… обомлел. Навстречу ему вышел вооруженный человек в советской военной форме. Сзади в кольцо взяли и его подчиненных.
Человек, вышедший к Савельеву, приказал:
– Спокойно, лейтенант! Мы – свои. Спецназ КГБ. Ваша одиссея закончилась. Я – майор Дросов.
Лейтенант произнес:
– Но… но… нас должны были встретить в верхнем ущелье!
Дросов, соглашаясь, кивнул:
– Должны… были. А встретили здесь. В принципе для вас какая разница, где подберут свои? Главное, что теперь вы в полной безопасности.
– Ничего не понимаю! – с недоумением произнес Савельев.
Дросов усмехнулся:
– А тебе, лейтенант, ничего и не надо понимать. Так уж получилось, что вы, пленные кишлака Чиштан, стали разменными фигурами в большой игре, спланированной господином Хикматом. Одного не учел высокопоставленный дух – мы тоже не пальцем деланные. Короче, ты готов добровольно подчиняться или мне заставить тебя сделать это?
– Готов!
– Правильно! Тогда подзывай своих ребятишек и чеши с ними за большой куст. Там в расщелине разденетесь до трусов.
Савельев вскинул удивленный взгляд на майора.
– Раздеться до трусов?
– Да, черт тебя подери. Ты забыл русский язык?
– Но… зачем?
– Затем, что дальше, в верхнее ущелье, в вашей форме, изображая вас, пойдем мы, офицеры спецназа. А вы, товарищи бывшие пленные, облачившись в нашу форму, дождетесь в расщелине проводника, который отведет вас в безопасное место. Для тебя, лейтенант, и твоих подчиненных все кончилось. Вы вырвались из плена и будете эвакуированы в Кабул. Разумеется, после того, как мы тут разберемся с людьми Хикмата и Балани. Тебе все ясно?
Савельев вздохнул:
– Никак нет. Но я подчиняюсь!
– Вот-вот. Веди бойцов в кусты. Мы следом!
В 4.02 Дросов доложил генералу Еременко:
– Первый, я – Карат-2, к выходу готов!
Руководитель операции ответил:
– Давай начинай, Карат-2! Спокойно, без суеты, помня, беглецы устали, они истощены, да еще марш- бросок совершили, а значит, идти должны медленно.
– Да все я знаю!
– Тогда удачи, Карат-2!
– Вы бойцов с лейтенантом подберите, они еще ничего не понимают. Оружие наше в нише, левее расщелины.
– Понял! Работай!
Дросов повернулся к Кабарову, Гломазову и Каримову:
– Вперед, ребята!
Группа спецназа, заменившая пленных, вышла на середину Хайдарского прохода и направилась на запад, в сторону входа в верхнее ущелье, в котором и должно было разыграться основное кровавое действо смертельного противоборства советских спецназовцев и афганских моджахедов.
Начало светать. Но наверху, над склонами. В горном проходе пока по-прежнему царствовала мгла. Группа продвигалась медленно. Вышла в сектор наблюдения одного из постов моджахедов, о чем старший поста тут же доложил Балани. Вскоре и второй пост душманов сообщил о том, что пленные свернули в верхнее ущелье. Балани, находившийся в палатке временного штаба, связался с Ханом.
– Хан! Беглецы вошли в ущелье!
Полевой командир ответил:
– Понял! Через пять минут начинаю выдвижение отряда.
– Будь аккуратен. Пленные идут медленно, они устали, кратковременный отдых за изгибом прохода придал им немного сил. Твой передовой дозор не должен обнаружить себя раньше времени, иначе вся операция сорвется. Русский спецназ растворится в горах, а Хикмат снимет с нас головы.
Хан передал:
– Не волнуйся, саиб! Знаешь, мне не впервой вступать в схватку с гяурами. Никто из них из этого ущелья живым не уйдет, даже если Нури допустит ошибку. Кстати, он сейчас чем занимается? Не начал еще вводить своих воинов в ущелье?
– Начал.
